Валерий Гусев

Рецензия на стихотворение Эльшани "Змеиная кожа"

Змеиная кожа
Да, я - змея. Прошло уже сто лет,
Как я живу в зелено-бурой коже.
Я охраняю россыпи монет,
А заодно и судьбы мира - тоже.
Я, в принципе, привыкла быть змеей,
Лежать, свернувшись кольцами, в пещере,
И в зимний холод, и в июльский зной
Хранить молчание и ни во что не верить.
Ты говоришь - я вовсе не змея,
Ты говоришь, что твердо это знаешь,
Что кожу бурую должна отбросить я - 
И так уверенно с меня ее срываешь.
Ты с легкостью мне причиняешь боль,
Но только в ней твою я слышу нежность,
И струйкой по щеке - вода и соль,
Безмолвная, слепая неизбежность.
Ты говоришь: "Так надо, ты должна,
Нельзя всю жизнь прожить в змеиной коже".
В глазах моих - кровавая стена,
Но ты сказал: "Я знаю, что ты сможешь".
Переходя сквозь огненный порог
Нелепой боли, тяжкой, словно камень,
Я чувствую, как кожаный чулок
С меня уже слезает лоскутами,
И с плеч моих срываешь ты ее,
Стихает боль, и я гляжу несмело,
Как снова появляется мое
Такое хрупкое, чуть розовое тело.

Эльшани

Кто бы знал, как я не люблю рецензировать. Рецензировать вообще, а стихотворные произведения в особенности. Это все равно, что вскрывать консервную банку грязным ножом, причем, не зная, что в ней, шпроты или сгущенка. Стихотворение невозможно пересказать. Так считают многие, и я с ними полностью солидарен. Это ведь будут уже не стихи вовсе. К тому же всё то, что автор в них вложил исчезнет вмиг. Здесь следует говорить лишь о настроении, эмоциях, что присутствуют в поэтических строках, о своём впечатлении и о художественных приёмах, которые использует автор. 
Первое впечатление. Это стихотворение наполнено целым букетом чувств и переживаний лирического героя (героини). Здесь есть утверждение своего места в мире, места строго определенного - безмерное одиночество, причем состояние это не оценивается только с отрицательной позиции. В одиночестве есть свои преимущества: тебе никто не мешает побыть наедине с самим собой. Одиночество приобретает вселенский характер: 


Я охраняю россыпи монет, 
А заодно и судьбы мира - тоже.
Эти строки, очевидно, неслучайны. Скорее всего, лирический герой хочет подчеркнуть обреченность своего положения; но о причинах такого отчуждения он умалчивает. Наверное, ему трудно говорить о мотивах, приведших к этой ситуации. Следующие строки оттеняют чувство безысходности, а фраза "Хранить молчание и ни во что не верить" ставит "все точки над i" в разворачивающемся конфликте с Миром. Круг одиночества замыкается сам на себе. Но вот затем данный круг разорвет диалог. Диалог этот ведется, может быть, с другим субъектом, но не исключено, что с самим собой. Мы вправе назвать его "внутренним диалогом".
Появление второго лица закономерно для развития темы и сюжета. Этот Второй выступает, как сначала кажется, в роли оппонента. Но это только мнимое впечатление, которое возникает как у лирического героя, так и у нас. Да, в какой-то мере Второй является антиподом: это волевая, сильная личность, которая не привыкла бездействием выказывать свое отношение к Миру. Мы видим его решимость и желание несмотря ни на что вывести героя на свет, освободить его от предрассудков и, может быть, вместе с этим помочь и себе. Таким образом, появляется тема милосердия и всепрощения, и она перекрывает тему самоотчуждения и неверия.
Мотив "заключения" развивается в образах пещеры и змеиной кожи одновременно. Для лирического героя и пещера, и кожа кажутся естественными, но только не для "спасителя". Привычка быть змеей - совсем не способ скрываться от действительности. Невозможно "в старой коже" дышать полной грудью. Это и пытается объяснить Второе лицо:
Ты говоришь - я вовсе не змея,
Ты говоришь, что твердо это знаешь,
Что кожу бурую должна отбросить я - 
И так уверенно с меня ее срываешь.
���..
Ты говоришь: "Так надо, ты должна,
Нельзя всю жизнь прожить в змеиной коже".
Эта картина напоминает знахарское кровопускание, которое в итоге облегчает боль и вылечивает. 
Путь к внутренней свободе тернист. 
Ты с легкостью мне причиняешь боль,
Но только в ней твою я слышу нежность,�
Эти строки, на наш взгляд, ключевые. В них находит разрешение весь конфликт. Понятие "легкость" существует в двух ипостасях. Во-первых, это качество относится к процессу (срывания кожи). Во-вторых, "легкость" - это ощущение, которое переживает герой. То есть, для него наступает облегчение, высвобождение, обновление. К тому же, здесь отношения двух лиц, передаваемые в диалоговой форме, достигают своего апогея. Трудно передать в прозе то, что так удачно сказано в данных стихах.
Следующая строка для нас является загадочной:
Безмолвная, слепая неизбежность. 
Что же под этими словами подразумевает герой? Слово неизбежность рифмуется со словом нежность. Случайность? Или происходящее осмысливается как давно ожидаемое? А возможно это состояние вовсе неново? Во всяком случае, лирический герой целиком и полностью доверяет Второму, принимает его условия. Причем он начинает верить в собственные силы: 
В глазах моих - кровавая стена,
Но ты сказал: "Я знаю, что ты сможешь".
Стихотворение завершается натуралистической картиной. Безусловно, это кульминация темы и сюжета. Под неумолимым, но оправданным давлением со стороны герой решается на безжалостный по отношению к себе поступок. Второе лицо здесь следует рассматривать как помощника, как свидетеля, который сочувствием выражает своё отношение. Мы подчеркиваем, что герой сам и еще раз сам решает избавиться от "кожи", а тот лишь помогает окончательному высвобождению. 
Я чувствую, как кожаный чулок
С меня уже слезает лоскутами,
И с плеч моих срываешь ты ее,
Стихает боль, и я гляжу несмело,..
Как снова появляется мое
Такое хрупкое, чуть розовое тело ��
Последние строки - это долгожданная развязка событий для героев и развязка темы стихотворения. В них акцентируется (как нам кажется) мысль всего произведения. Утверждаются общие, вселенские законы бытия. Светлое одерживает победу над тёмным. Любовь - это начало всех начал. Забота о близком - первооснова человеческих отношений. 
Стихотворение нам кажется символичным. Здесь присутствуют знаковые выражения многих чувств, среди которых одиночество, надежда, вера, любовь� Эти строки запоминаются нам своей экспрессией и, в то же время, плавностью и мелодичностью. 
На этом мы позволим себе закончить. И да простит нас автор.