|
Я просыпаюсь от холода. Будильник стоит: сели батарейки. С одной стороны, нужно вставать, подойти к радиоприемнику и включить его: каким-то образом нужно же узнать время. Кроме будильника, есть еще наручные часы, но я опять забыла их завести, и теперь они стоят тоже. Не хочется даже думать о том, что вот сейчас нужно откинуть одеяло, спустить ноги на ледяной пол и подойти к радиоприемнику. Не хочется. Но придется.
Батареи излучают могильный холод. Приемник советского образца принимает только "Маяк", который я терпеть не могу. Я подхожу к окну. Выпал первый снег, люди куда-то торопятся, спотыкаясь на замерзших кочках и разбивая подошвами стеклянный ледок на лужах. Диктор мерзким голосом сообщает, что я уже опаздываю. Приходится залезать в холодные джинсы и свитер, что-то делать с заспанным лицом и вороньим гнездом, в которое за ночь превратилась моя прическа. Армия по мне плачет. Наверное, ни одна нормальная особа женского пола не одевается с такой скоростью. В какой там стране девушки в армии служат? А, неважно.
Я выхожу из дома. Во рту какой-то отвратительный вкус. Позавтракать я, конечно, не успела. Впрочем, в холодильнике все равно царит девственная чистота, пустые полки сияют, как в момент покупки… До зарплаты осталось четыре дня и семь рублей. Хорошо, однако. Стройная буду и красивая. Если не загнусь от голода. Нет, умереть мне не дадут. У меня замечательные коллеги: они приносят мне яблоки и бутерброды. А вот чай-то я могла бы попить. Кажется, там в пачке еще оставалась заварка.
На остановке стоит толпа. Это хорошая примета: автобуса, скорее всего, давно не было. А вот, кстати, и он. Я тебя люблю, автобус. Если, конечно, я на тебя успею. Бегом, бегом, бегом… Уф. А я раньше пришла, чем ты, автобус. Ну, иди же сюда, лапушка, подъезжай, черепашка ты моя краснобокая, открывай дверки… Ах ты сволочь. Не остановился. Ну, ничего. Не все еще потеряно. Вон там еще один идет. Ну, давай, сокровище мое желто-белое, давай, давай, ну быстрее же, ну что ты там копаешься, тебя же люди ждут, не я одна, вон нас как много, и все волнуются, вон уже на середину дороги вылезли, чтобы первыми в тебя влезть. Давай сюда быстрее. Давай, давай… ах ты, сволочь, подонок, как ты мог - в парк!!! Утро же раннее, какой может быть парк в такое время суток! Нет, меня не интересует, давайте мне любой автобус, я же опаздываю, в конце-то концов. Сюда, сюда, сюда… Господи, ну хоть какой-нибудь автобус сегодня остановится здесь? Похоже, нет… Ну и холод же здесь собачий. Почему я не живу где-нибудь на Канарах? Ела бы круглый год фрукты, ходила бы в набедренной повязке из пальмовых листьев… Ах, нет, черт возьми, это же раньше были набедренные повязки, а теперь люди везде цивилизо-ованные… А тут ходи в осенних ботинках всю зиму, а пальцы уже отмерзли напрочь, и нос, и подбородок… Ну хоть один сволочной автобус сюда подъедет или нет? Сюда, сюда, автобус, любой автобус, сюда-сюда-сюда… Не в парк, не мимо - сюда, сюда, сюда, открой двери, впусти меня, довези меня… Да, влезть-то тоже еще надо - вон сколько народу накопилось… Ну, наконец-то! Прелесть ты моя, радость ты моя! Я тебя люблю, четырехколесный ты мой, крутобокий. Ну, давай, давай, подъезжай, сюда, открывай дверцу… на старт, внимание… вперед, только вперед! На бабулек не смотрим, некогда милосердие проявлять, пусть сидят дома по утрам, им на работу не надо, а я уже и так опоздала, мне предстоит усекновение головы, а если я и на этом автобусе не уеду - тогда вообще неизвестно что предстоит, так что вперед.
За спиной - дверь автобуса. Я стою на самой нижней ступеньке. Если дверь откроется, то мне прищемит ногу, но только она не откроется: ей просто не дадут, народ плотно спрессован и прижимает меня к холодным металлическим створкам. Хорошо, что вместо стекла в них вставлены железные листы: стекло давно бы уже выдавили. Кстати, скорее всего так и случилось в свое время. Дышать совершенно нечем. Какая-то толстозадая сволочь сидит на моей груди, заслонив мне лицо своей дубленкой. Я понимаю, дубленка у тебя красивая, вот только не стерильная, наверное? Можно бы повернуть голову вправо, но там стоит бомж и испускает не лучшие ароматы. Да, кстати, берегите ваши вещи! А автобус ползет, ползет, как огромная жирная гусеница… Давай же, давай, зайка, быстрее. Пожалуйста.
- Здравствуйте, Иван Андреевич. Здравствуйте, Эльвира Федоровна. Да, сделала, вот, пожалуйста. Не за что. Здравствуйте, Ольга Анатольевна. Нет, я еще не успела. Сегодня постараюсь сделать, честное слово. Здравствуйте, Ирина Викторовна. Нет, еще не начала. Это срочно? Хорошо, я сделаю. Иван Андреевич, вы … поняла, подойду попозже. Привет, Танечка. Нет, еще не успела, моя радость. Сделаю, обязательно сделаю, сейчас вот только до начальства добегу.
Ой, бедная моя головушка. Болит, раскалывается. Кушать надо иногда, вот что. И горло тоже болит, и глаза слезятся. Бедная я, бедная. А зимнего пальто нет даже на горизонте, ой-ой как далеко мне еще до зимнего пальто. Надо объявление новое написать. Что я не только курсовые и контрольные пишу, не только тексты на компьютере набираю, но и переводы могу делать, и графики чертить… На самом деле я уже все языки давно забыла, но кушать-то надо. Так что напишу-ка я новое объявление, а то никто не звонит. Хотя раз курсовые никому не нужны, то и графики с переводами, наверное, тоже… Если бы не этот юный лодырь, который мне курсовик заказал на прошлой неделе, я бы… Ой, не буду лучше я об этом думать. Кстати, в библиотеку надо будет после работы зайти. Книжечки поискать для курсовика для этого.
Ольга Анатольевна, я все сделала. Не за что, Ольга Анатольевна, это же моя работа. Ирина Викторовна, не могли бы Вы прояснить вот этот момент… спасибо. Привет, Люся. Ой, спасибо. Я как раз сегодня позавтракать не успела. Хорошо, Люсенька, сделаю.
Так, с обязательной частью покончено. Теперь бегом-бегом в библиотеку, пока она не закрылась. Очередь, очередь… так, дошло до меня. Что, уже выдана? И эта выдана? Ах, спасибо, хоть одна осталась. Мерси. До чего же нудные книги. Как только люди могут этим заниматься. Ладно, я понимаю, меня нужда заставляет, но они-то по доброй воле туда лезут… Есть хочу. Невероятно хочу есть. Почему бутерброд не делают из целого батона? Принесла бы мне Люся такой бутерброд, была бы я сейчас сытая и довольная. А теперь я домой попаду только поздно вечером, после того, как библиотека закроется.
Домой. Еще немного - и я дома. Только бы не опоздать на последний автобус. Только бы… Уехал. Он уехал. Почему. Ведь по расписанию он должен был подойти только через пять минут. Может быть, это не последний? Может быть, подождать еще? Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы это был не последний. Пожалуйста.
Пять минут. Ничего. Десять минут. Ничего. Пятнадцать минут. Мои ноги - две холодные колонны, мое лицо - белое и мраморное, я - ледяной памятник собственной глупости. Двадцать минут. Маршрутное такси. Да ладно, не останавливайся. Мне все равно нечем заплатить. Ладно, пойду пешком. Интересно, я приду домой до полуночи или уже после?
Дом, родной дом. Наконец-то. Так, вещи на стул, одежду в шкаф, чайник на плиту. Нет, наоборот: чайник на плиту, а потом все остальное. Телефон. Неужели кого-то соблазнили мои объявления? Ур-р-ра. Алло? Нет, вы ошиблись номером. Ничего страшного. До свидания. Тррр-рень! Алло? Нет, никакого Леши здесь нет и никогда не было, к сожалению. Вы уверены, что у вас правильно записан номер? Нет, не 27 последняя цифра, а 37. Трр-рень. Алло!!! Я же сказала - нет здесь вашего Леши! И не звоните мне больше! Динь-дон! Алло! Да говорите же, в конце-то концов! Пиии. Пиии. Пиии. Динь-дон! Динь-динь-динь-доннн! Кто там? Нет, нет у меня никаких денег, и убирайтесь вы отсюда к чертовой бабушке! Воняет газом. Чайник! Черт, черт, трижды черт,. Он выкипел. Опять наливать, опять ждать, пока закипит? Я сейчас сойду с ума. Ладно, ладно, надо успокоиться. Под душ - и баиньки, и черт с ним, с этим чаем. Пс-сссс. Чуфшшшшш. Чшшшш. Вода. Горячей нет. Холодной тоже нет! Хоп! Темнота. Полная темнота: отключили свет. Да что же это такое, в конце-то концов?!!
- Тихо, тихо, тихо. Бедная моя девочка. Не плачь.
- Почему ты меня оставил? Разве ты не видишь, как мне плохо? Ангел ты или нет? Почему ты хоть чуть-чуть не поможешь мне?
- Тихо, девочка моя. Хочешь грушу?
Он еще и спрашивает.
- Держи, мое солнышко. Чувствуешь ее округлые шероховатые бока? Осторожно, не раздави: она очень спелая. Чувствуешь ее запах? Нежный, чуть острый грушевый запах. На, кусай. Ты чувствуешь ее вкус? Сладкая, сочная, немного вяжущая, ароматная груша. По твоему подбородку стекает сок. Дай я его вытру. Кушай, моя девочка. А теперь снимем эти тесные жесткие джинсы - и в ванну. В горячую, ароматную воду, с облаками душистой пены. Девочка моя милая. Хорошо? А теперь - в халат. В пушистый нежно-голубой халат, и такие же пушистые тапочки. И в теплую комнату, на диван перед телевизором. Хочешь шашлык? Или жареную картошку? С жареной рыбкой? Дразнящую, ароматную. Кушай, моя девочка. А я помассирую тебе ножки. Бедные, усталые ножки, замерзшие ножки. Отогрелись? А теперь баиньки, девочка моя. Что? Не хочешь спать одна? Хорошо, моя девочка. Я найду тебе его. Только не торопи меня, девочка, а то попадется совсем не то, что тебе нужно. А сейчас - баиньки. Давай я укрою тебя. Не дует? Спи, моя девочка. Все пройдет. После зимы будет лето, после голода будет застолье, после одиночества будет счастье. Будет все, что ты хочешь, только подожди чуть-чуть. И не падай духом. Все будет, моя девочка. А теперь спи. Спи, моя маленькая. Спи…
|
