Чистый четверг

Сизиф был обречен таскать с подножия на верх горы окровавленные головы. Но сколько бы он не поднимался и не спускался по склону, тысячи и тысячи липких красных шаров все катились и катились в бездну, сталкиваясь друг с другом и гулко ударяясь о землю.

Сегодня четверг. И вчерашняя тишина из ощущения превратилась в собеседника. А разговаривать с ней так же бесполезно, как с Богом. И так же интересно
Вечереет.
Еще фонари - бледные маяки для заблудших душ - не успели возгореться в молчаливом лоне ночи, а я уже был во владениях этой строгой женщины с глазами, подобными сердолику. Да, теперь я в ее руках. Впрочем, это всего лишь игра. Глупая черно-белая перестановка фигур. Один вышел - поставили другого. Упал - просто втоптали в пыль. Взлетел - герой. До следующего хода...
- Ты свободна от потерь. Я - нет. Я - это только нечто, теряющее себя в себе, - даже слова мои, неуютно ударившись о квадрат стены, растворились в холодном воздухе. Хотя, если подумать, зачем слова?
- "Она же и так все прекрасно понимает", это ты хотел сказать? По-моему, ты чересчур смел. Ну, зачем ты меня звал? Странная самоуверенность. Вчера еще ты меня боялся�
- ДА, но ведь это игра. Мне больше терять нечего. Ты можешь меня любить, а можешь ненавидеть. Все так как ты захочешь. Ты заключишь меня в цепи объятий - я буду покорным рабом, разорвешь порочный круг жизни - стану вольницей-ветром, однако, помни, что ветер всюду�

Последние пару недель у Сизифа болят плечи - то ли черный груз дает о себе знать, то ли тупой злобой отдают старые гвозди в запястьях, а может быть ноют рубцы от каменной плети столетий.
�Закат выдался на удивление спокойным. Мутным пепельно-розовым заревом полыхает восток. Мрачная черная туча, идущая с моря, накрывает Каньон гигантской шапкой и Silent Hill цепляется за нее своим горбом. 
А внизу все как всегда. Люди, колесницы, дороги, арки, вперед-назад, плюс-минус. Вот воронье сидит на краю акведука, вот отпечаток босой ноги на багровом сыром песке. Как обычно. И солнце напрасно пытается взрезать мрак. Так было вчера, позавчера, год, век, тысячелетие назад. Упорный труд. Титаническая настойчивость.

За окном давно все стихло. Последний троллейбус направился в депо. Даже здесь, в трех десятках метров 6ад землей, слышен ржавый скрип его внутренностей.
- Наверное, тринадцатый� Точно! Ползет неудачник. Ну, ползи� Забываем мы, с чего все начиналось. Теряем все, что дано было нам свыше. Ничего не помним�
- А пытался ли ты вспомнить? Думал хоть когда-нибудь о том, что однажды придется принимать решение, когда от твоих слов будет зависеть твоя дальнейшая жизнь?! Помнишь ты свое имя, настоящее Имя?!! Не то, грязью налипшее на лице, не то, которым в тебя швырнула сегодняшняя действительность, не кровавую слизь на руках, забившуюся под ногти, а ИМЯ? Имя чести, имя правды, суть свою, в конце концов!!! 

Черная туча тем временем будет неумолимо приближаться, и чем она подойдет ближе, тем более провиснет ее распухшее брюхо. Еще немного - и она выплеснет, освободится от влажной горечи, переполняющей ее. А земля будет нервно вздрагивать, чувствуя приближение чего-то неизвестного, чего в ее памяти еще нет. Люди будут бояться и плакать, они начнут прятаться под черепичными крышами и за толстыми стенами и шепотом говорить друг другу о конце света и новых жертвах Каньону�
Один Сизиф выйдет на балкон, посмотреть в небо, и� ничего не скажет. Он как обычно в минуты печали или тревоги отправится к Молчаливому Холму, и туча опустится на его плечи, лишь только он сделает последний шаг из города.
И тогда раб поднимет руки вверх, закроет глаза, первые капли дождя упадут ему на ладони, а несколько секунд спустя весь мир окажется под потоками Божественного гнева. И струи станут смывать забытые на улице сандалии, сбивать с ног спасающихся от стихии людей, ломать стены и ограды; вода будет всюду: она освободит землю от греха. Деревья обнажат свои корни, материки потеряют очертания, вечный раб смоет с себя цепи. Он будет стоять в молчании, и его контур вряд ли кто различит за упругими и колючими струнами небесных слез.
Последний вздох вселенского плача и Мать Мира вновь уснет, но дело будет сделано, теперь солнце сможет светить земле прямо в лицо, минуя пороки и зло, а Сизиф откроет глаза души ему навстречу�
Гулкое эхо шагов толкнуло дверь. И сразу же взгляд. Устремленный на нее вектор, рассекая воздух, летит вперед. Вперед! Вперед! Все остается позади. Стены, окна, шаги, время� Встречный взгляд. Восклицательно-вопросительный блеск расширенных зрачков. Шорох ресниц. Ее лицо --словно лист, белый чистый лист. Вперед, вперед, вперед!.. Взмах знакомой руки гонит сквозь меня тепло. Ее тепло. Ее тело. Мягкая податливая плоть. Я смотрю ей прямо в глаза, я - безумец, не имеющий ни прошлого, ни будущего, слишком много знающий свидетель, с вырванным Небесной Дланью языком. Я так и не узнаю, что следующее мгновение настало.
�И пальцы сплетаются в немыслимый хоровод, и нас несет по спирали куда-то вдаль - центробежное движение - и непонятно где верх, а где низ, и нет ничего, только смазанная перспектива ночи, размытая в движении акварель, и ветер, и голова кружится, кружится, кружится�

�Ночь близится к концу. Окурок, будто непредсказуемый метеор, летит в угол Вселенной, оставляя россыпь оранжевых искр в воздухе, ударяется обо что-то, взрыв разносит секундные огрызки огня, и все смолкает. Лишь те искры лежат на полу - нищие, несчастные осколки четверга, тлеют в тишине. Да и те к утру остынут.

GAME OVER.