Парамоша, Фима и Петрович

(сказка про домовых)

Много есть на нашей планете разных стран и народов. И у каждой страны - свой особенный облик, и у каждого народа - свой примечательный характер. Об этом вам скажет любой путешественник.
Белоруссию нашу можно сразу узнать по ухоженным полям, по густым лесам и пушам, тихим родниковым рекам и озёрам, да ещё по частым дождям и туманам. Так оно и должно быть по справедливости, потому что маловато Белоруссии солнечного тепла достаётся, вот и поливает ее обильными дождями.
Любят белорусы свою страну, крепко своего места на земле придерживаются.
Весной пригреет Солнышко, потянет людей в дальние края�
- Не, - скажут белорусы. - Нема ў нас часу на вандроўкi. Трэба сабе ды матулi поле араць. - Правильный у них испокон века порядок установлен, что о старых людях нужно заботиться. И никуда не поедут, будут пахать землю свою и своих родителей.
Бывает, заспорят между собою соседние народы, воевать начнут, зовут каждый на свою сторону белорусов.
- Ат! - скажут те. - Няма ў нас часу шабляй махаць ды iз стрэльбы страляць. Мы лепей бурачкi будзем палоць, ды бульбачку падкормiм. Зямелька ў нас не вельмi шчодрая, за ўсем дагляд да дагляд патрэбен. - Но, если на них войной пойдут, сумеют за себя постоять и дать врагу отпор. Вот такой они мирный и работящий народ.
Но вы не подумайте, что белорусы только и умеют с мотычкой да лопатой управляться. Любая здешняя бабулька, не моргнув глазом, станет у себя на хуторе в электронной печи бабку запекать, если увидит, что так удобнее. Да ещё и скажет: "Якое ж гэта дзiва? Тая ж печ, толькi маленькая!" Потому что знает: нельзя отставать от технического прогресса.
Подойдёт осень, соберут люди урожай. Вроде бы и отдохнуть можно�
- Няма часу адпачываць, - скажут белорусы. - Ў нас толькi на дзве зiмы дров назапасена. Трэба браць сякэву ды калоць дровы на трэцю зiму. - Вот такой это домовитый и запасливый народ.
И ещё я вам скажу: если вы не видели, как белорусы танцуют свою "полечку-трасуху", значит, вы ничего о них не узнали. Потому что такие же самозабвенные, как в танце, они во всех делах.
Бывает, соберутся другие народы на гулянье какое�
- Але, - скажут белорусы. - Дык нас жа туды нiхто не зваў. Чаго нам туды ляцець? Нешта няма ў нас годнасцi? - Вот такой это рассудительный и самостоятельный народ.
А случись кому из соседей в беду попасть?
- А, Божачка! - скажут белорусы. - Штосьцi лiхое з людзьмi здарылася, трэба дапамагчы. - И помогут. Потому что очень они отзывчивые и добрые.
И, конечно, у такого хорошего народа и домовые особенные. Ни для кого не секрет, что любят домовые здешние края. Работа в белорусских семьях приносит им большое моральное удовлетворение. И в каждом белорусском доме обязательно есть свой домовой. Как будто духи предков поддерживают там порядок и утверждают покой.
Правда, в нынешние времена жизнь домовых сильно осложнилась. Всё потому, что многие люди стали жить в городах да ещё и в больших многоэтажных домах. В одном таком городском доме жителей иногда набирается больше, чем в какой деревне, не говоря уж о хуторе.
Нужно сказать, что белорусские домовые тоже не зевали и не отставали от технического прогресса и, вообще, от развития технической мысли. Эти сказочные существа постоянно совершенствовались. Они взяли и организовали постоянно действующие школы нетрадиционных методов колдовства, телепортации и телекинеза, йоги, экстрасенсорики и видовой лингвистики.
Обучаясь на курсах, хитрые домовые одновременно отдыхали от службы, обменивались опытом и знакомились друг с другом. И, в конце концов, все перезнакомились. Не то, что в прежние времена, когда каждый домовой только свой хутор знал и за ворота без нужды нос не высовывал.
Парамоша, Фима и Петрович, обычные, можно сказать, рядовые белорусские домовые обитали в многоэтажке на горе у оврага, ну, там, где раньше хутор с большим садом был и от этого сада во дворе девятиэтажки три яблоньки остались. Они и сейчас там живут. И яблони и домовые. Только теперь эти трое домовых друзьями стали, а раньше просто знали друг друга и всё. У них же, у домовых, как? Каждый своего жилища придерживается за порядком там следит, оберегает его от всяких напастей. А, если хозяева добрыми окажутся, так ещё и от бед их предостерегает.
В тринадцатой квартире, где жил один майор милиции, своего домового любили и ценили. Петрович как раз и был тем домовым. И старался он для своего хозяина вовсю!
Как-то раз случилась у майора неприятность. Забрался к нему в квартиру вор и украл радиотелефон. Ничего больше взять не смог, потому что Петрович на вора сразу набросился, а вот мобильный успел сунуть себе в карман. Так что домовой надумал? Он начал следы того человека вынимать и в аннигилятор сбрасывать. Чтобы, значит, вор забыл дорогу в квартиру майора.
Вот спускается Петрович по лестнице с аннигилятором на боку. Определит, где след, аккуратно его приподымет с бетонного пола - и в ранец! Там только - Чмок! - и конец. Это нам с вами кажется, что на бетонном, или каком другом твердом полу следов не остаётся, а домовым они видны.
Из безопасности, ну, чтобы зря на людях не показываться, перешёл Петрович в состояние невидимости и работает. Тут его Фима, другой домовой из этого подъезда учуял. Вышел из своей квартиры, тоже перешёл в невидимость и стал наблюдать.
Домовые всегда друг к другу с почтением относятся: не мешают работать и на чужую территорию стараются не посягать. А тут, лестница, вроде бы ничья территория, поэтому Фима решился даже кой-какие советы давать Петровичу.
Сначала он посоветовал позвать майора во весь голос. Но Петрович от этого совета отмахнулся, потому что место работы его хозяина было расположено очень далеко от дома. А потом Фима взялся советовать, как ловчее след поднять, чтобы он не развалился. Это очень сложное, даже для домовых, дело - следы поднимать.
Наконец, Фима стал Петровичу помогать. Он забрал аннигилятор и начал его подносить к рукам Петровича. Так дело быстрее пошло и они ни одного объёмчика следового вещества не потеряли, всё уничтожили до последней капельки от самой квартиры до входной двери в подъезд и даже на площадке снаружи.
А на улице Петрович сам пошёл по следам, больше не вынимая их, а Фима вернулся домой.
Вскоре Петрович нашёл и дом вора и его квартиру.
Перед дверью он остановился, а в жилище вора послал своего двойника, рассудив так: пока тамошний домовой разберётся, что к чему, он все свои силы на двойника израсходует. Так оно и вышло.
Бой получился на славу. Домовой, в квартиру которого пришёл Петрович, для удобства тоже перешёл в невидимость. И, когда они дрались, казалось, что вещи по квартире сами летают. Потому что противники и тарелками бросались, и ложки-вилки друг в друга метали, и столы-стулья по ходу дела переворачивали. Вдруг тот домовой двойника к-а-ак схватит! Тут Петрович сразу р-раз! - и сделал двойника вязким. Тогда руки-крюки домового, жившего в квартире вора, в этого двойничка влезли и там застряли. На этом битва и закончилась.
Когда всё это происходило, майор сидел уже дома, придя с работы, всё печалился о пропаже радиотелефона и думал, как бы найти вора. Вдруг - З-з-з-з! Т-и-и-у! Бэмц! - мобильник сам откуда-то появился и хлопнулся на полку для телефона. Понятно, что не сам он летел, а невидимый Петрович его приволок, потому что слышно было и сопение и покряхтывание. Видите ли, Петрович очень хотел, чтобы майор заметил, кто это для него старается и поэтому сопел и кряхтел, как будто бы бой был невероятно тяжёлым и длился очень долго.
Майор тут же позвонил, проверил, как работает мобильник. Потом в знак благодарности угостил своего домового: поставил на антресоли в кухне коробку конфет и бутылку сока. Он знал, где живёт его домовой, хотя тогда ещё не знал, что этого превосходного домового Петровичем зовут. Он, как когда-то увидел, что внутри антресолей резные ставенки поставлены, покрашенные белой и синей краской, так сразу же догадался, что там живёт домовой.
Но сказка не про то, как Петрович выручил своего хозяина, а про то, как три домовичка подружились и поняли, что дружба - самое замечательное чувство и у людей, и у домовых. А домовым это было сложно понять, потому что они очень уединённые жильцы. Сначала очи в деревенских и хуторских домах уединялись, а потом то же самое делали в городских квартирах.
Зачинщиком дружбы трёх домовых оказался любопытный Фима. Всё время, пока Петрович отсутствовал в девятиэтажке на горе у оврага, ну, там, где раньше хутор с большим садом был и от этого сада во дворе девятиэтажки три яблоии остались, Фима сидел в своём заветном углу на утепленном балконе, переживал и ожидал. Он всей душой был на стороне Петровича и всё думал о том, как бы Петрович не забыл какой хитрый приёмчик против врага применить. Когда Фима понял, что Петрович победил (домовые запросто умеют чувствовать где что делается), он уже знал, что это значит - З-э-з-з! Т-и-и-у-у! Бэмц! Но он был таким любопытным, что сразу же помчался в квартиру майора, чтобы всё увидеть своими глазами. Ведь он же помогал Петровичу, выходит, имеет полное право обсудить с Петровичем все эти дела. Представляете, не по лестничной клетке полетел, а прямо через стены других квартир. Я так думаю, что Фима шесть квартир пролетел, пока мчался к Петровичу. А это уже были совершенно недопустимые для домового действия. И, наверное, по шее Фиме домовые из этих шести квартир не надавали только потому, что не успели. Но один из них всё-таки решил догнать Фиму и сказать ему, что нельзя так поступать, что домовые не имеют права проникать в чужие владения. Поэтому на антресолях у Петровича вдруг сразу оказались три домовика - он сам, Фима и ещё какой-то посторонний. И, главное, что этот третий одной рукой Фиму за ухо ухватил, а другую немедленно сунул в коробку с конфетами. Петрович был в хорошем настроении, к тому же он вообще был очень воспитанным домовым, поэтому сам сразу же поспешил угостить своих гостей конфетами и напитком.
Поев конфет и напившись сока Парамоша, так звали третьего домового, сразу начал командовать:
- Ты, Фима, своего кота уже замучил дрессировкой, а ты, Петрович, уже на кранах обратную резьбу нарезаешь, они у тебя скоро не вывинчиваться, а завинчиваться будут. А у меня кот совершенно от рук отбился, щель появилась в той стене, за которой лифтовая шахта находится, тараканы об этом пронюхали, пошла информация, скоро все они в моей квартире соберутся. Поэтому ты, Фима, займешься моим котом, а ты, Петрович, готовь инструмент, пойдёшь щель в стене заделывать.
Эти три домовых отличались от других тем, что каждый из них любил какое-то одно дело сильнее, чем другие работы, Фима очень увлекался домашними животными: собаками, там, кошками, хомячками. Попугаев, правда, не переносил за слишком громкий голос. Петрович любил мастерить, а Парамоша умел командовать. Кроме командирства он имел свой очень ответственный участок работы: следил за исправностью компьютерных сетей, их чистотой и препятствовал проникновению в эти сети компьютерных вирусов. Хозяин у Парамоши был программист, хозяйка тоже была электронщицей и их дочка Настя уже умела работать на компьютере.
- А ты проверишь мобильный телефон моего майора? Вдруг вор, не умея, неправильно им пользовался и что-нибудь повредил? - спросил у Парамоши Петрович.
- Что за вопрос? - ответил Парамоша. - Мне это пара пустяков. А Фима не захотел заниматься воспитанием Парамошиного кота.
- У тебя кот гадкий, - сказал он. - Чтоб ты знал, сиамские коты дрессировке не поддаются. А с твоим котом у меня вообще конфликт. Я ему сколько раз говорил, встречая в подъезде: "Уйди, не мешай!" - А он морду отвернёт, глаза свои сощурит и говорить со мной не хочет. И, главное, никогда с дороги не уходит! Не буду я его воспитанием заниматься. И чтоб ты знал, у меня живёт не кот, а кошка, Муся.
Фима говорил громким, хорошо поставленным голосом. Баритоном. У Петровича в голосе было больше басовости. А Парамоша и не думал, как говорить. Он считал, что для командира не голос является решавшим фактором.
- Ну, ладно, - сказал он. - Кот пока спит, поэтому ты пойдёшь с Петровичем.
- Вот хитрый, - проворчал Фима. - А чего же ты тогда всё время в рабочих рукавицах ходишь, если сам ничего не делаешь?
Парамоша вообще был маленьким таким, невысоким домовичком. Домовые все маленькие, а Парамон ещё меньше всех. Сам коротенький, плечи опушены, руки длинные, ноги цепкие. Под синим комбинезоном у него всегда тельняшечка надета. Ходит вразвалочку, чёрный чубчик на лоб зачёсывает, а глаза у него чёрные и прищуренные, подбородок вздёрнут и всё этот подбородок в сторону смотрит, будто Парамоша постоянно от ветра отворачивается. Ну, ни дать, ни взять - боцман с корабля. Но боцманы не только командуют, они иногда и сами что-нибудь делают. В основном, разные погрузо-разгрузочные операции. Перенести там что, переставить. И Парамоша иногда такими делами занимался, и поэтому у него всегда на руках были красные, рабочие рукавицы. И тут домовики услышали, как где-то завыла собака.
- Это в двадцатой, у Гаврюшки. Его кормильцы недавно с дачи собаку привезли, - сказал Фима.
Парамон тут же по рации связался с Гаврюшкой, домовым из двадцатой квартиры.
- Ты что себе думаешь? - спросил он. - Почему твоя собака не соблюдает порядок?
- Попробовал бы ты сам с этой собакой справиться, - огрызнулся Гаврюшка.
Я сам не буду, а вот специалиста к тебе пошлю. Фима, давай - в двадцатую, - тут же скомандовал Парамоша. - А мы с Петровичем будем щель обследовать.
И тут же все отправились выполнять Парамошин приказ.
Через три дня очи опять встретились в прихожей квартиры Парамошиных кормильцев, чтобы заделать щель в стене, за которой лифтовая шахта находилась. Петрович сразу же разложил на полу инструменты. Потом он ещё раз поизучал щель и сказал Парамону:
- Что ты выдумываешь? Ничего она не образовалась, а была здесь всегда, потоку что тут в углу бетонные блоки неплотно стыкуются. Подклеим отставшие обои, и всё будет в порядке.
-Нет, - возразил Парамоник. - Я тебе ещё позавчера сказал, что щель нужно заделать бетоном. Ты всё для этого взял? Готовь бетон, а я смотаюсь в лифтовую шахту. Проверить там кое-что нужно.
Петрович занялся приготовлением бетона, а Парамон подпрыгнул и, на ходу уменьшившись в размерах, вылетел из прихожей. По технике безопасности нужно было сначала изменить размеры тела, а уж потом начинать движение, но у Парамона на соблюдение правил техники безопасности никогда терпения не хватало.
Вообще, домовые проходят курс телепортации, это когда "Р-раз!" - и перебросился куда нужно, но Парамоша любил кататься на лифте. Ему нравился сам процесс перемещения таким способом. Причём он даже в состоянии невидимости в кабину не забирался, а цеплялся за неё снизу, катался и одновременно проверял. Мало ли что проверял... Чтобы пауки внутришахтное пространство но заплели паутиной до полной непроходимости, мыши троса но поперегрызали... За всем глаз да глаз нужен...
Вскоре из-за стены прихожей послышался голос Парамона:
- Петрович, подай мне среднюю фигурную отвёртку!
Петрович в это время замешивал раствор складной портативной лопаткой из "Комплекта инструментов, необходимых в хозяйстве домового" в тоже походной надувной ёмкости и не сразу услышал, что его зовут. Так увлекся приготовлением бетона. Он всегда очень сильно увлекался любым делом и не любил, чтобы его отвлекали, ему было трудно переключаться с одной работы на другую. Поэтому, когда Парамоша, наконец, докричался, Петрович заворчал:
- Ну вот, чуть что, так сразу - Петрович, Петрович... Откуда я знаю, где она лежит, эта отвёртка?
- Возле компьютера ома лежит, возле того, который установлен у Насти в спальне.
- Пока я буду искать эту отвёртку, раствор застынет, - продолжая ворчать, Петрович потопал из прихожей в спальню. А был он уже слегка обсыпан алебастром - и кроссовки и джинсовый костюмчик - поэтому на ковровой дорожке, по которой он сердито топал, тотчас появились пыльные следы. - Да не там ищешь! - Парамон ворвался в квартиру и полетел в спальню. -Не на том столе, который у стены, а на том, что у окна!
- Понаставят компьютеров, а потом ищи им там отвёртки! - сердито сказал Петрович, вернулся назад и снова взялся за лопату.
- Не "понаставят", а всего три, не считая моих, - Парамон, пролетая через приходую, кинул ему отвёртку, а сам опять скрылся через щель за стену. - Подавай теперь! - закричал он оттуда.
Таким же образом они искали затем резиновую грушу. И пыльные следочки в результате появились во многих местах квартиры.
Оказывается, в лифтовой шахте пауки заплели паутиной концевой выключатель, и нужно было сначала содрать её отвёрткой, а потом попшикать воздухом из резиновой груши, чтобы выдуть из выключателя пыль и остатки паутины.
В это время в прихожей появился хмурый, сонный Фима и почти сразу они услышали собачий вой.
Парамон моментально рванулся из лифтовой шахты обратно в прихожую для наведения порядка и на том участке и так торопился, что не точно вычислил необходимый момент для увеличения размеров своего тела. Увеличился тогда, когда пролетал через щель и - хлоп! - вдруг там застрял.
- Застрял? - немного оживился Фима, поднялся в воздух и подлетел в угол прихожей, поближе к Парамоше.
- Ты давай, срочно уменьшайся и перебирайся к нам: сейчас через этот этаж лифт пойдёт, - озабоченно сказал Петрович, тоже подлетевший в угол.
- Не могу... - прохрипел застрявший домовой.
- Ему сильно горло передавило. Кровообращение нарушилось, кровь в голову не поступает, поэтому он не может превращаться, - разобрался что к чему Фима. - Сюда нужно принести зубило, чтобы стену поддолбить.
- Ты лучше вытаскивай руки из карманов и голову ему отклоняй, а то нам сейчас половина Парамона останется, вторую половину лифтом срежет, - Петрович выхватил из кармана комбинезона лазерный пистолет и выстрелил из него два раза в стену рядом с Парамошиной головой. Немного сбоку и чуть ниже. От выстрелов в стене образовались две щели, дополнительно к имевшейся, а кусочек стены между трещинами начал шататься. Домовые быстренько столкнули его, этот кусочек, в шахту. Парамон вздохнул, кровь у него сразу кинулась в голову, он уменьшился, влетел в прихожую и приземлился на пол уже в своих настоящих размерах. А щель дунуло ветром и пыльным воздухом от пролетевшего мимо лифта и сквозняком сорвало со стены растрёпанные всей этой процедурой обои.
- Чего она всё воет? - спросил Парамоша, отряхиваясь от пыли. - Она у тебя ночью начинала выть, я слышал.
- Ты знаешь, не могу понять, что ей надо, - вытаскивая из подстриженных ёжиком, "под майора", волос бетонные крошки, залетевшие туда во время выстрелов, ответил Фима. - Третью ночь не сплю, всё дежурю. Иногда не выдержишь напряжения, уснёшь, а она сразу выть начинает.
- Он не столько спит, сколько к рыбам своим бегает, - пробасил Петрович.
- А ты, если натыкал везде своих камер, так молчи, а не то я побью их! - освирепел Фима и вытаращил возмущённо глаза. Его зелёные глаза и так всегда были навыкате, а он их ещё и вытаращил. - И, чтоб ты знал, лялиус очень ценная аквариумная рыбка, в неволе почти не разводится. Да что с тобой говорить! Ты кроме своих кранов и камер ничего не знаешь! Вот послушай, - обвился он к Парамону. - Такое дело... Мои хозяйки сейчас очень заняты - какие-то проблемы на работе. ^ у них парочка лялиусов. Такие диском рыбки, и полосочки на них поперечные. У самочки посветлее, а у самца поярче. И сделали они гнездо. Это редкие рыбки. У них гнездо из пены. Знаешь, такая шапка пены в углу аквариума. И малёчки уже выявились. То одни глазки плавали, как точечки такие там шевелились, а сейчас уже и хвостики видно. Чтоб ты знал, если их сейчас не подкормить - погибнут. Весь выводок погибнет. Вот я и бегаю - кормлю. Ну и что ж, что не мой профиль.
- Ладно, хватит ссориться. За мальками тоже нужно следить. Будем дежурь около собаки по очереди. Ты, Петрович, первым пойдёшь, я за тобой, а Фиму отправим спать, - рассудил Парамоша.
- А чего мне там зря время терять? Я к ней камеру поставил - и так всё знаю. Ничего этой собаке не нужно, она лежит, лежит, а потом ни с того, ни сего выть начинает, - возмутился Петрович.
- Что я тебе говорил! - закричал Фима. - Я, знаешь, Парамон, один раз по душам с ней говорил, с этим кобелём. Не признаётся в чём причина. Не раскрывает душу, воет и всё.
- И, вообще, о каком дежурстве может идти речь, если вокруг такой беспорядок, - добавил Петрович.
- Ладно. Не ходи пока дежурить, и тащи свой пылесос, нужно здесь всё быстренько убрать, пока моих нет.
- Ты, Парамон, давай не жадничай. У тебя тоже есть пылесос, нечего меня туда-сюда гонять. Я тебе не мальчик.
Парамон только махнул рукой на такие слова Петровича и приволок в прихожую пылесос. Но пылесосить начали прежде всего его самого, потому что Парамон с ног до головы был облеплен паутиной и присыпан пылью.
Пылесосить домового - занятие не из лёгких. У них - небольшая масса, их в шланг затягивает. Поэтому Петрович вначале закрепил Парамошу в прибитых к полу скобах, а уж потом со всех сторон пропылесосил. Руки у старшего болтались, уши отрывались и насморк весь в пылесос утянуло. Но он ничего не забыл. Как только Петрович выключил пылесос, Парамон его сразу же на дежурство отправил.
- Нужно по очереди дежурить, - сказал он. - Фима сам с этой собакой не разберётся, а она своим воем всех жильцов и всех домовых сживёт со двора. Так что давай, иди ты первым, а нам с Фимой ещё в квартире нужно убраться.
Петрович только зыркнул на Парамона своими пронзительными синими глазами и исчез.
Убрать квартиру к приходу хозяев домовые не успели.
Когда послышался звук открываемой двери в квартире ещё стоял дым коромыслом. Домовые от неожиданности сначала застыли на месте, а потом Фима перешёл в невидимость и удрал, а Парамон обернулся отвёрткой и брякнулся на пол рядом с жужжащим пылесосом.
Первой вернулась со школы Настя. Она с удивлением походила по комнатам, выключила пылесос, подняла с пола отвёртку, отнесла её и положила в туалете на полку с инструментами. Потом начала переодеваться. И тут пришли папа мама.
- Так, - сказала мама, когда переобулась в тапочки и отнесла сумку с продуктами в кухню. - Это нужно уметь, так засвинячить квартиру. Ты что, весь класс сюда приводила?
- Никого я не приводила, - обиделась Настя. - Я вообще совсем недавно пришла.
- А кто же такой развал в квартире устроил?
- Не знаю...
- Ты чего молчишь? - переключилась мама на папу. - Ну, правильно, мне ведь убираться придется, не тебе. Дочка сейчас за уроки засядет, папочка к компьютерам своим прилипнет, а мне за вас отдувайся! - Нужно сказать, что мама пришла с работы очень усталая и поэтому так расстроилась, увидев беспорядок в квартире.
- Ладно, ладно... Успокойся. Вместе убирать будем. Вернее, ты только руководить будешь. Но сначала покорми нас, - сказал папа.
Мама ещё больше рассердилась, поджарила яичницу, поставила её на стол перед папой и дочкой, а сама пошла смотреть телевизор.
Тут и папа рассердился и после обеда засел за компьютер. У него как раз подходило время выхода в Интернет для связи с клубом любителей футбола.
Огорчённая Настя убрала на место пылесос, взяла веник, подмела пол в квартире, а потом пошла делать уроки.
Парамон к этому времени уже выбрался из туалета, принял свой обычный облик, только невидимый, забрался на люстру и тихонько стонал там. Самое большое жизненное огорчение, можно сказать - буквально стихийное бедствие - наступает для любого домового тогда, когда его хозяева поссорятся. "Это надо же!, - бормотал Парамон. - Не разобравшись в обстановке взяли и поругались. Ни с того, ни с сего. И рядом с этими недалёкими людьми мне приходится жить. А как я рисковал жизнью, ремонтируя им квартиру? Всё. С этого момента буду действовать только по инструкции. Никакой инициативы."
- Не бубни! - громко крикнула мама. - Сколько раз я тебе говорила, читай громко, вслух, с выражением, или про себя. Но не бубни.
- Я не бубню, - отозвалась из своей комнаты Настя. - Я вообще не чтение, а
математику делаю.
- Кто же это бубнит? - мама подозрительно покосилась в сторону папы, колдующего за большим компьютером. - Это твои штучки?
- Нет. Это - Барабашка, - буркнул папа.
"Всё! Пропал покой и уют! Как жить в такой атмосфере?" - Парамоша горестно всплеснул руками, переместился с люстры в комнате в кухню на антресоли и сердито захлопнул за собой дверки. Мама вздрогнула от этого стука и спросила:
- Это тоже Барабашка стучит? Или ты что-то уронил?
- Ничего я не ронял, - удивился папа. - Это тебе послышалось.
- Это не Барабашка. Это, наверное, наш домовой рассердился на нас, - вздохнула Настя. - Теперь он точно мне не покажется.
"И не жди!" - подумал Парамон, вытащил из кармана компьютерную игру и начал играть. В его закуточке на антресолях были даже игральные автоматы. Целых два. Но он не стал их включать, потому что был огорчён. В обычное время он включал все игры сразу и переходил от одной к другой, нажимая по очереди кнопки.
"И эти... Тоже мне... Друзья называются... - переживал дальше Парамоша. - Могли бы что-нибудь придумать, а но так позорно удирать". - От огорчения он даже забыл, что удирал один Фима, а Петрович отправился по его приказу дежурить.
Наступила ночь. Кормильцы Парамошины уснули, а он всё играл да играл в одну и ту же игру.
Петрович и Гаврюшка в эту ночь дежурили около собаки. Фима тоже не спал, хотя в его квартире уже все уснули. Домовой сидел на шкафу. В комнатах и за окнами дома было тихо. Фима сидел не просто так. Он занимался внушением. Он внушал своим хозяевам, чтобы то купили козочку. Не мог Фима дальше существовать без животных в доме. Кошка Муська в расчёт не шла.. Это животное жило в доме просто так, для забавы. А вот козочку бы завести! Конечно, не то, что коровка, или лошадь, но всё же серьёзная скотинка.
Фима прямо со шкафа переместился к дивану, на котором спала женщина. Вытащил из нагрудного кармана своей камуфляжной куртки (он очень любил щеголять в камуфляжной одежде) заветную рукавичку, надел её и ласково погладил хозяйку по голове. Та не проснулась, но слегка поворочалась, устраивая голову поудобнее и почмокала во сне губами.
Посидев немного около неё, Фима в задумчивости перешёл к аквариуму. Над стеклянной прямоугольной посудиной горела подсветка, рыбки, разевая рты, спокойно плавали себе между водорослями.
Фима приподнялся в воздух, взял из мешочка, прикрепленного сбоку аквариума, сухой корм и посыпал на воду. Рыбы тут же устремились на кормёжку, а на плечо Фиме немедленно запрыгнула, примчавшаяся откуда-то Муська и потянулась передней лапой к рыбам, в надежде подцепить когтем хотя бы парочку.
- Брысь! - ударил Фима по протянутой лапе.
Муська недовольно фыркнула, потопталась на плече и уселась там. Видно было, что зрелище живых рыб доставляло ей удовольствие.
И тут опять послышался вой этой собаки.
Фима возмущённо хлопнул себя по бокам, сбросил Муську на пол, затем сиганул на шкаф, схватил свою любимую розовую подушечку и рванулся через стену.
Собака была вся белая. Она сидела в прихожей перед дверью и задрав морду выла. Гаврюшка стоял сзади, прижав ладони к ушам, слегка раскачиваясь и с таким выражением на лице, как будто у него страшно болели зубы.
- Ты чего воешь? - опустился Фима перед собакой на корточки.
Собака вроде бы никак не отреагировала на его появление, но выть стала потише.
- Всё! Кончай орать! Кому сказал! - прикрикнул на неё домовой. 
Собака перестала выть и нервно зевнула. Тогда Фима взял её за ошейник, отвёл к подстилке и заставил лечь. Искоса поглядывая на него, собака растянулась на подстилке и положила голову на лапы.
Фима прислонил к её боку свою подушечку и лег рядом.
После этого собака прикрыла глаза веками. Когда она уснула, Фима знаками подозвал к себе Гаврюшку и спросил:
- А где Петрович?
- Домой пошёл, - ответил Гаврюшка. - Поставил ещё одну телекамеру и ушёл.
- Где она?
- Да вон в углу.
- Ага. Понятно, - Фима подвинулся к камере и постучал по объективу. И тут же они услышали шёпот Петровича:
- Ты чего оптику царапаешь? Мне сказали дежурить, я и дежурю. А свой наблюдательный пункт на дому устроил.
- Слушай, - перебил его Фима. - У меня тут возникло одно предположение. Давай обсудим.
И они начали обсуждать Фимин план.
А Парамон в это время всё ещё не спал.
Услыхав приближение Фимы, он слегка отодвинулся, и тот, продравшись через стену, плюхнулся рядом.
- Мы тут с Петровичем подумали: а, может, она что-нибудь недоброе чует? - спросил Фима старшего домового. - Нам на курсах говорили, что у некоторых животных существует инстинкт предчувствия.
- Так спроси у неё, - сердито буркнул Парамоша, не отрываясь от игры. Вот он всегда так. От приставок своих не отрывается, но расстановку сил видит очень хорошо. Можно сказать, что у него постоянно вся голова была компьютерами занята. Только один маленький кусочек головы бдел вокруг. А что было бы, если бы он совсем от игр своих оторвался, и вся его голова была делом занята? Сколько бы всего устроил Парамон тогда?
- Молчит. Она вообще со мной разговаривать не хочет.
- Так у тебя такое произношение, что даже Джек уши затыкает, - хмыкнул Парамон. Джек служил у майора, кормильца Петровича и был умным, вежливым и очень порядочным псом.
- Тоже мне полиглот! Можно подумать у тебя произношение лучше! Чтоб ты знал, собачий язык вообще сложный, - обиделся Фима.
- Ну и что вы с Петровичем придумали? - перебил его Парамон.
Фима озадаченно посмотрел на старшего и сдвинул свою вязаную шапочку на затылок. Он никак не мог привыкнуть к тому, что Парамоша каким-то образом узнаёт о том, что они с Петровичем только собираются делать. Вот только они что-то спланируют, пойдут к Парамоше, как никак старший, все действия нужно с ним согласовывать, начинают ему рассказывать, а, оказывается, Парамон уже знает. Они ему ничего о своих планах не говорили, а он уже всё знает. Поэтому Фима ответил:
- То, о чём ты подумал, мы и придумали. А что, нельзя инициативу проявлять? Разве это плохо? И чего ты вообще вредничаешь? Сам себя командиром объявил и завоображал! Ну что тебе стоит липший раз в будущее заглянуть? Была бы магическая книга у меня, я бы уже давно пересмотрел.
-Ладно. Приходите завтра с Петровичем в десять утра. Будем всеми глазами смотреть. А что это у тебя в руках?
- Подушка, - засмущался Фима.
- Ну-ка, дай мне эту подушку, - велел Парамон. Он вытащил из Фиминых рук странную розовую подушку и начал её разглядывать, держа в вытянутых руках.
- Так это же вымя?! Точно - вымя!
- Ну и что же, что вымя? Я очень хочу, чтобы мои хозяйки козочку завели. У козочек точно такое вымя - с двумя сосками.
Парамоша тут развеселился, а Фима обиделся, забрал у него свою заветную подушечку и исчез.
На заре следующего дня Петрович стоял в прихожей перед зеркалом, что-то слегка напевал и специальным ножичком считал мох с ушей. На табурете стоял, потому что зеркало высоковато висело. По росту кормильца. Он у Петровича высокий был. Справа от зеркала на стене шло изображение спящей на подстилке белой собаки.
На материализовавшегося в прихожей Фиму Петрович только покосился синим глазом и спокойно продолжал заниматься своим делом.
- А что это у тебя за ножик? - подошёл поближе и спросил Фима.
- Обычный ножик для очистки мха с ушей, - буркнул Петрович.
- Такой, да не такой. Дай посмотреть, - попросил Фима. Петрович доскоблил бороздку на ухе и только потом протянул ножик Фиме.
-И что ты мне говоришь... Совсем даже не обычный нож. Это ты специально здесь крылышки над лезвием приладил?
-Ну да... - хитро улыбнулся Петрович - Чтобы удобнее держать было. Если просто за ручку держать не такой нажим получается.
- А ну, покажи, как действует.
- Что тут смотреть? - сказал Петрович, но показал.
- Да, нажим сильнее получается, - согласился Фима. - Где ты такой ножик взял?
- Сам сделал. Любое дело сначала обдумать нужно, как удобнее его выполнить. Вот я и изобрёл себе такой ножик, - довольный Пйтрович говорил, продолжая своё занятие.
- В комнате перед трюмо было бы проще, - ехидно заметил Фима. - Там тебе и телевизор перед глазами был бы. - Фима знал, что Петрович любил смотреть телевизор. Все домовые телевизоры полюбили. Сразу. Как только они появились. А Петрович особенно сильно полюбил. У него в доме было спокойно, никакого шума и суеты. А когда ещё майор верхний свет выключал, тогда Петрович вообще зависал на люстре и смотрел все передачи подряд.
- Скажешь тоже... Здесь линолеум, а там - палас... Чтобы мусор убрать за coбой пылесос пришлось бы тащить. А тут я просто смету в совок мох да в аннигилятор сброшу. А чего ты появился?
- Парамон назначает сбор на девять утра. Будет открывать магическую книгу и проверять, что там будет в будущем. Мажет быть и вправду эта паршивея собака что-то нехорошее предчувствует. Согласился Парамон с нашим планом. Я его как прижал неопровержимыми деказатедьствами, так он сразу и согласился.
- А-а-а, - спокойно сказал Петрович. - Ну посмотрим. - И начал любоваться перед зеркалом своими очищенными от моха ушами.
Ровно в девять часов они были у Парамона на антресолях.
Тот к их приходу приготовил магическую книгу. Она лежала перед ними на подставке. Большая, тёмная, в свинцовом переплёте, отделанном медью, и с медными застёжками. Над книгой клубилось облако волновых полей. Оно пронизывалось лучами плазмы, вырывавшейся из-под переплёта. Домовые всё это очень хорошо видели.
Когда они подошли к книге поближе, Парамон разомкнул медные застёжки и раскрыл книгу.
"Подвижка в будущее - два месяца" всплыли в волновом облаке над книгой символы. И они тотчас же оказались в Гаврюшкиной квартире и стали внимательно обследовать все уголки, сами будучи невидимыми. В квартире находились дедушка с бабушкой, их маленький внучек и их дочка с мужем - родители мальчика. Все были здоровые и весёлые. А собаки нигде не было. В прихожей, где раньше лежала собачья подстилочка, теперь стоял трёхколёсный велосипед для мальчика. Гаврюшка, видно, отсыпался у себя на антресолях. По крайней мере оттуда было слышно похрапывание. Бабушка пекла очень аппетитные на вид блинчики. Проходя по кухне Фима стащил несколько штук да ещё прихватил баночку с вареньем. И, когда кончилось время подвижки, и домовые опять оказались у Парамона на антресолях, он начал есть горячий блин, намазанный толстым слоем варенья. Парамоше с Петровичем тоже хватило блинов с вареньем, чтобы слегка перекусить.
- Абсолютно благополучная семья, - проглатывая последний кусок, сказал Парамоша. - Вот только куда они эту псину подевали?
- Надоело слушать её постоянный вой, взяли и выбросили, - отозвался Петрович.
- Не скажи, - возразил ему Фима. - Видал, как они с мальчиком обращается? Дед с большим удовольствием изображал лошадку и катал внука на спине. Такие собак не выбрасывают.
- Зря ты нас, Фима, на эту затею подбил. Собака воет по какой-то другой причине, - рассуждал Петрович.
- Ага. Зря... Сначала блинов наелся, а потом говоришь - зря.
- Да не ругайся ты. Ну, проверили. Ничего недоброго не ожидается. Нужно другие причины её воя искать, - решил Петрович.
- Хорошо, - сказа Парамоша. - Сейчас расходимся каждый по своим делам, но о собаке продолжаем думать. - И Фима с Петровичем отправились к месту службы.
Прошло несколько дней. Возле собаки Гаврюшка дежурил, а Парамон за ним наблюдал.
Фима и Петрович в это время сидели на балконе квартиры фиминых кормильцев. Сидели себе на изгородке балкона, болтая ножками. Девятый этаж, высоковато, но им не страшно - привыкли.
- Нет, что ни говори, а у меня вредная работа, - сказал Фима своим хорошо поставленным голосом.
- Ага, вредная, то-то у тебя мордень - поперёк шире, - проворчал Петрович. Фима из них троих и правда был самым упитанным.
- Ты на мордень не смотри. Это не показатель. У меня сердце всё от вредности сжалось. Вот ты послушай. Наши предки как жили? А так себе тихонечко, со скотинкой всякой, живностью домашней возились. Козлики там, собачки, гуси, утки... Лошади... Чтоб ты знал, какой это зверь - лошадь! Умница, трудяга! И нашего брата как слушалась! А теперь что? Я уже не говорю про лошадь. Козлика какого и то нигде не увидишь.
- Так что же им козлов - на балконах разводить? - удивился Петрович. - Здесь ведь одни многоэтажки. Ни одного нормального жилища нет.
- Вот тебе одна вредность моей жизни. Вы с Парамоном приспособились. Ты в железяки ударился, Парамон - в электронику. Всё в телевизорах да компьютерах копается. Вот только с рукавицами своими никак расстаться не может. А я по старинке, со всякой живностью вожусь. Да вот только нет её, одни коты да кошки. Разве это не вредность? Что мне теперь - тараканов дрессировать?
- Тебе что, кошек и собак мало?
- Конечно, мало. Я, знаешь, какой работоспособный? Я, знаешь, сколько скотины мог бы в порядке держать?
- Хвастун ты, Фима, - засмеялся Петрович.
- Совсем даже не хвастун. Чтоб ты знал, на этом место, где наша каменная домина стоит, там, внизу, на самой земле, хуторок был. Небольшой такой, окошками на восток. Там мой дедушка за хозяина был. Вот, скажу тебе, настоящий домовой был. Скотины во дворе - тьма! А он везде успевал. И дом, и скотину в порядке держал и почудить любил. Он мне вое свои хитрости передал, всему научил.
- А мой дедушко остался в брошенном доме, да там и сгинул. Меня вот успел сунуть в корзину с вещами.
- Труп не видел?
- Да где там! Дедушко затаённый был. Видно, как совсем помирать начал, забился куда в угол, в щепку какую превратился, да так, мёртвой щепкой и лежит где-то.
- А что ты думаешь? Так и было. Йогу они тогда но изучали ведь. Это нас с тобой ничего не возьмёт. Чуть что - мы в анабиоз ударимся. И адаптироваться в любых условиях научились. Они же, наши предки, дальше ворот никуда нос но высовывали. Весь век в одном дому жили. Вместе с домом погибали. Так я тебе не дорассказал про свою вредность. Слушай, в том хуторе и люди жили. Они тоже немного за скотиной смотрели: поили там, кормили, дойди, чистили... Ну, а все остальное - он. И порядок, я тебе скажу, был! Д сейчас нет такого порядка, как раньше.
- Что же ты за домовой, если у тебя порядка в доме нет? - подколол его Петрович.
- Ну, ты непонятливый... Вот смотри...
И тут их приятная беседа внезапно прервалась, потому что на балкон влетел Парамоша.
- Полундра! - крикнул он.
- Какая полундра? Что случилось? Чего ты шумишь? - спросил Петрович.
- Такая полундра, что собака пропала, - , ответил Парамон.
- Всё начинает сбываться, - загадочно сказал Фима. - Сидите здесь, теперь я сам знаю, что делать и где этого пса искать.
- Обязательно составь карту маршрута, по которому пойдёшь и представь мне, - крикнул ему вдогонку Парамон.
После того, как Фима умчался искать пропавшую собаку, два оставшихся домовика ещё немного посидели на изгородке балкона.
- А у меня торт есть, - сказал Парамоша.
- Где взял? - спросил Петрович.
- Мне его Настенька на антресоли поставила, - смущенно признался Парамоник. - Она задобрить меня старается, чтобы я перестал на неё сердиться и показался ей.
- Так покажись.
-А вдруг я ей не понравлюсь?
- Как это ты можешь ей не понравиться? Ты домовой из себя видный, как это вдруг - не понравишься?
- Тогда пошли. Я тебя этим тортом угощу.
- Пошли. Только на торт мы сначала посмотрим, а сами Фиму подождем. Мы ведь друзья и должны друг друга из беды выручать и угощением делиться.
Они перебрались в жилище Парамона. Там он взял себе маленькую, ручную игру, а Петровичу включил игральный автомат "Охотник и мамонты". Петрович как взялся за ручки, которые управляли охотником, так и занялся отстрелом мамонтов. Он всегда очень сильно увлекался каждым делом. Он даже на торт перестал обращать внимание. Так только, проходя мимо, отщипнул пару кусочков ореха и бросил их себе в рот. Фима вернулся быстро.
Материализовавшись посредине Парамошиного жилища, он подошёл к Петровичу и начал подсказывать, как лучше управлять охотником.
- Нашёл собаку? - спросил его Парамоша.
- Нашёл!
- Так быстро?
- А мне Гаврюшка подсказал, где она. Я только проверил.
- Так где же она?
- На дачу отвезли жить.
- Правильно. Пусть себе на даче воет, - оторвался от игры Петрович. В этот раз он, оказывается, хотя и был увлечён игрой, за разговором Парамона с Фимой следил!
- Там она не воет... Там она, как трёхмесячный щенок носится. Потому что там она со своими друзьями встретилась. У неё теперь всё есть: друзья и свобода. Вот смотрите, я голограмму сделал, - Фима протянул ладонью вверх правую руку, и над ней в пространстве появилось объёмное изображение. Видно было несколько участков дачного посёлка с домами и деревьями, улицу между ними, полевую дорогу и за ней кусочек поля с поспевавшей рожью. Откуда-то сбоку, из-за пределов видимости, на просёлочную дорогу выскочили три собаки: одна вся белая и две пёстрых. Пёстрые промчались по дороге и скрылись, а белая приостановилась, повалялась в пышной зелёной траве, разросшейся на обочине, подскочила и, совершенно счастливая, стремглав бросилась вслед за скрывшимися собаками.
- Старый, молодец, догадался в чём там дело было. Тот дед из Гаврюшкиной квартиры. А что? Нас вот сейчас разлучи, так я тоже завою. Ну, не завою, так затоскую. Мы ведь тоже друзья, - задумчиво произнёс Фима.
- Конечно друзья, - подтвердил Парамоша. - Но карту маршрута ты мне всё-таки давай.
-.Да вот она, твоя карта, - Фима опустил ладонь, изображение исчезло. Он вытащил из кармана листок бумаги и протянул Парамону. Тот взял листок и развернул. Там было написано "Карта" и немного ниже - "Маршрут поиска пропавшей Гаврюшкиной собаки". На карте был обозначен девятиэтажный дом, стоящий на горке. Во дворе девятиэтажки были нарисованы три яблоневые деревца и ещё много маленьких чёрных кружочков. А в среднем подъезде около входной двери был обозначен контур ещё какого-то небольшого жилища.
- Что это? - спросил Парамон, указывая на контур и кружочки.
- Это так стоял дом моего дедушки, а сколько кружочков, столько плодовых деревьев было около хутора. Нужно же было сделать привязку к местности, - сердито объяснил Фима.
На карте от девятиэтажки через овраг, потом через поля и лес протянулась красная линия со стрелками и кончилась эта линия у скопления небольших домиков в окружении деревьев и кустов. Возле одного домика был поставлен красный крестик, и было написано: "Местонахождение успокоенной собаки".
- Ладно. Молодец, - Парамоша взял карту и спрятал её в большой кошелёк красного цвета, в той рукавицам, висевший у ноге впереди, на поясе комбинезона.
- Торт мне? - спросил Фима и добавил. - Ты, Парамон, просто провидец, всё наперёд знаешь. Даже учуял, что я собаку нашёл.
- Не тебе этот торт! Обрадовался... - проворчал Петрович. - Это Парамона хозяйская дочка задабривает, посмотреть на него хочет.
- Ну да? - удивился Фима. - Так в чём дело? Mы ей все покажемся! А где она?
- Уроки учит в своей комнате, - сказал слегка озадаченный Парамоша.
- Ну-ка, посмотрим, как она их там учит, - Фима пристально уставился на пол антресолей, и там сразу же образовалось окошечко. Домовички подошли поближе и увидели внизу девочку, сидевшую в комнате за письменным столом над раскрытой книгой.
Девочка подняла голосу и глянула в сторону антресолей. Она, похоже, с нетерпением ожидала, чем закончится ощутимо слышная возня наверху.
- Тоже мне провидец! Его ждут, а он, вместо того, чтобы бежать к ней скорее, демонстрирует, какой стойкий у него характер!! - рассердился Петрович. - Бери торт, и пойдём!
И домовички тут же объявились перед Настей. Все трое. Вместе с тортом. Она им обрадовалась, усадила за стол и принесла ещё питья и угощения. И пир у них получился - на славу!
Как вы думаете, что скажут белорусы, прочитав эту сказку?
- Так, - скажут белорусы, прочитав эту сказку. - Калi ў доме мiр ды згода, тады i на сэрцы легка i самыя найтяжэйшыя справы адразу атрымлiваюцца.