|
(Лица, события и обстоятельства изменены, но факты, несомненно, имели место быть)
В порту Алжир, столице одноименного государства, мне пришлось побывать в
качестве пассажира эсминца "К-вый" в середине семидесятых. Любой, другой на моем
месте считал бы, что ему повезло, а я до сих пор непроизвольно вздрагиваю, когда
слышу название этого города.
Пассажиром я стал из-за необходимости срочно прибыть Севастополь,
распрощавшись со службой на Средиземноморской эскадре. Меня в очередной раз
куда-то переназначили и я, совершенно неожиданно, с получасовым лимитом на сборы
был пересажен со штабного кресера на эту достойную посудину, следующую в главную
базу ЧФ. Подселили меня в каюту к командиру одной из боевых частей, который
согласился потесниться только в предположении, что через пять-шесть дней походу
придет конец. А в море, ничего предполагать и уверенно планировать - нельзя.
Заняться мне было нечем. Поэтому, пользуясь редкой возможностью расслабиться, я
второй день валялся голышом на ракетной площадке, загорая в группе себе подобных
младших офицеров и мичманов, положивших нечто интимное на эту такую-растакую......
утомительную службу. Все давно устали. Поход эсминца продолжался уже шестой
месяц без заходов в порты. Загорающие, находившиеся на площадке, попадали в
оптически мертвую зону, не наблюдаясь даже с крыла мостика. В тот день над нами,
грубо попирая все международные каноны, раз восемь очень низко прошелся "Фантом"
с американского авианосца, маневрировавшего милях в шести по правому борту. Нас
даже обдало какой-то горячей гарью из факелов его двигателей.
- Засветить бы в него картофелиной, - пробурчал мичман Крестинский, стыдливо
прикрываясь одеждой, - какого хрена ему надо?
- Не иначе, как нашего Бальданова фотографирует, - предположил кто-то,
невидимый из-за солнечной засветки.
Старлей Витька Бальданов слыл носителем выдающихся вторичных половых признаков
и был мишенью завистливых шуточек.
- Бросьте, Вы, баламуты, - вяло огрызнулся тот, натягивая, однако, голубые
форменные шорты, - к дождю это, или еще к какой-нибудь аномалии. Видите, как
низко гад летает, замполит ему в бок?
Примета подтвердилась. К ужину пришла директива о включении нашего эсминца в
состав группы кораблей, следующих в Алжир с официальным визитом. С одной стороны
- это было хорошо потому, что экипаж мог получить инвалюту за поход, но с другой
стороны - начинался мандраж по вылизыванию парохода и откладывалось
возвращение на Родину. Группу возглавил сам командир эскадры. А это значит, что
вокруг него будет вертеться вся свита, готовая растерзать любого за малейшие
нарушения и недостатки в ходе визита. За полгода странствий корабль покрылся ржой,
исправно замазываемой суриком. Такое пятнистое чудо и с рабочим визитом посылать
было б стыдно. А тут - официальный. Весь корабль превратился в малярный цех, а за
бортом свисало полдюжины люлек с художниками шарового колера. За трое суток все,
вплоть до старпома, перемазались как поросята, но эскадренный миноносец
преобразился. У аллергиков, в том числе и у меня, от ядовитых запахов полились слезы
и покраснели носы. Хотел сходить к доктору за таблетками, но передумал. Оказалось,
что корабельный врач на "К-вом" капитан м/с Оленев был человеком, на редкость,
неприятным. Иначе, как "Козлов" (пусть не обижаются настоящие Козловы), он в
экипаже не именовался. Я всегда с докторами на кораблях дружил, уважая их
приближенность к одной из редких флотских радостей - шилу (спирту) и гуманность
профессии. Люди эти, почти всегда, обаятельные, иногда - чуть циничные, но -
душевные и человечные. Среди них у меня много друзей. Однако, "Козлова" хотелось
избегать. Он называл всех только на Вы и по званию, противно чмокал губами и каждого
собеседника сканировал взглядом, как возможный объект вивисекции. Было
совершенно очевидно, что его интересовал только Ваш ливер. Согласитесь, как-то
настораживает. Капитан, однако, сам меня посетил.
- А Вам, товарищ старший лейтенант, особое приглашение требуется, что ли? -
спросил он заглянув в каюту и просветив взглядом мои внутренние органы, - идите
делать прививки.
Дело в том, что военные медики установили порядок, при котором весь плавсостав
периодически подвергался этим процедурам, якобы препятствующим развитию десятка
опаснейших заболеваний. Я попытался объяснить доктору, что три недели назад
получил полный комплекс такой дряни перед заходом штабного корабля в Сирию. А на
прививки эти - аллергия у меня обалденная. Капитан был непреклонен.
- Мне приказано сегодня доложить на эскадру о поголовной вакцинации перед
заходом в Алжир, - гордо произнес он.
Как относительное большинство шпаков, случайно оказавшихся на военной службе,
"Козлов" старался быть очень военным и в слово "приказ" вкладывал какой-то особо
торжественный смысл. Пришлось послать его подальше, но он пошел с докладом к
командиру. Командир, замученный глобальными задачами по подготовке к визиту,
пожаловался мне, что причиной его гибели станут политрабочие, особисты, медики и
финансисты. По его словам, они же - погубят и страну. Наверное, он был тогда прав.
Командир тактично, попросил привиться и не создавать ему новых проблем, а я, по
глупости, - согласился. Подвела привычка не спорить с командиром.
Когда после прививок я добрался до каюты дыхалка начала давать сбои, волосы
вставали дыбом от достоверности иллюзии собственного пребывания внутри
муравейника. Аллергия, не иначе, - подумал я и заглянул в зеркало над умывальником.
Ужас сковал меня. Вся физиономия бугрилась разноцветными наростами, красные глаза
слезились, а шея напоминала шланг от противогаза. Хорошо, что нижнюю полусферу
прикрывала одежда, не позволяя наблюдать нечто ужасное. Тогда еще не было
нынешних фильмов, иначе я узнал бы в себе инопланетянина из космических сериалов.
В надежде на помощь, я выполз из каюты и столкнулся с Бальдановым. Тот, видя меня,
оцепенел. Я хотел что-то сказать, но объем языка уже превышал размеры ротовой
полости. Удалось только прорычать нечто, похожее на ДРРР...ДРОЛЛЛ..., что должно
было означать лекарство - "димедрол", которое, как я справедливо подозревал, могло
мне помочь. Виктор состроил дурацкую мину, ничего не понимая. Я повторил свое
рычание, сопровождая его общепринятыми жестами, показывающими в какое место и
каким способом надлежит ввести лекарственное средство....
Очнулся я только через пару часов. Бальданов, оказывается, сразу после моей
отключки, с помощью двух матросов доставил тело в амбулаторию, где под угрозой
жестокой морской казни вынудил доктора выполнить завещанную мной процедуру.
Думаю, это меня спасло. Заглянув в зеркало, я не нашел и следа прежних кошмарных
изменений. Чудо, да и только. После этого я проспал почти сутки.
А Алжир - он и есть Алжир. Я один раз, когда полегчало, все-таки, сошел на берег,
с навязанной мне в нагрузку группой из пяти матросов. Устал от прогулки как собака.
Правда, попил хорошего кофе в маленькой забегаловке на бульваре, истратив на это
почти всю свою инвалюту. Какой-то арабченок пытался утащить у меня карманные часы-
луковицу, дернув за свисавшую с пояса цепочку. Цепочка, дореволюционного
изготовления, выдержала атаку, а я успел подвесить парнишке легкий щелбан по лбу.
Один мой моряк рванул, было за ним, но я его удержал во избежание международных
конфликтов. Визит-то был официальный.
|
