Поцелуй смерти

Наверное, мы дружили? Хотя дружба была странная. Встречались, когда у неё что-то случалось, или просто не с кем было провести время. И именно в эти отрезки времени она вспоминала обо мне и звонила, требуя встречи. Я, конечно, соглашался, приходил и выслушивал её однообразное нытьё.  Но вот однажды она позвонила, и я почувствовал в её голосе страх. У неё умерла бабушка, которой было почти сто лет. Я попытался успокоить её, объяснял, что так устроена жизнь и мы все когда-нибудь умрём, но все мои старания были безуспешны. Мы встретились у фонтана. Я сразу не узнал её. Она сидела, съёжившись на лавочке, бледная и испуганная. Я сел рядом и попросил объяснить её, что же произошло на самом деле? После долгого рассказа о родственниках, о их тайных способностях, я понял, что эта девочка родилась и выросла в семье, члены которой всерьёз занимаются чёрной магией. И вот, произошло то, что в принципе должно было произойти. Умерла бабушка - старейшая из всех оставшихся, и по семейному обычаю, она должна передать свои способности старшей внучке. Другие, например, передают при жизни, а в этой семье, после смерти.  Дух умершей попадает в деревню, которая находится в обоих мирах; в загробном и настоящем. И ей, предстоит поехать в эту деревню и встретить свою бабушку, которая отдаст любимой внучке свою силу.  Я внимательно слушал эту испуганную девушку, понимая, что мне придётся ехать с ней, так как кроме меня у неё не было близких друзей, которые смогли бы поверить во всё это. Я согласился и увидел на её бледном лице улыбку. В этот вечер мы пришли к ней и встретились с родителями. Отец хотел, что-то возразить, но она сказала ему: "Он в курсе и поедет со мной"! После этих слов все лишние вопросы родственников отпали сами собой. Позже, за чаем её мать рассказала, что в своё время она тоже ездила в эту деревню, и что кроме умершей бабушки придется встретиться и с другими умершими, которые застряли между мирами и прибывают там. "Некоторые из них очень агрессивны. Главное, не позволить какой-нибудь покойной даме вцепиться тебе в волосы, а то затянет, и останешься там навсегда" - объяснила её мать и пристально посмотрела на меня. В этот вечер мы засиделись. Долго выслушивали инструкции, как, и что делать. Назначили число и договорились, где встретимся. Назначенный день пришёл. Я стоял на вокзале и ждал её. Она пришла одна, без провожатых, с небольшой сумкой. Поезд подошёл, мы сели и отправились навстречу судьбе. Всю дорогу молчали и смотрели в окно, каждый думал о своём. Я решил нарушить молчание и спросил: "А может, вернёмся"? Но в ответ лишь увидел взгляд. Холодный, колючий взгляд, который объяснил, что дороги назад нет. Приехали рано утром. Быстро сдали постельное бельё проводнице, и вышли из поезда. Старый сталинской постройки вокзал, больной, после пьяной ночи милиционер и пара старушек стояли на платформе. Они даже не обратили на нас внимания, а мы, вышли на дорогу и неторопливо отправились в деревню, до которой нужно было идти девять километров. Где-то на горизонте виднелся лес, а дорога петляла между заброшенными фермами и бывшими колхозными полями. Казалось, что она бесконечна, и мы ходим по кругу. В голове появилась мысль: "Бесы по кругу водят, не хотят пропускать". Но вскоре, на окраине леса я увидел старые полуразрушенные дома. Деревня была брошенной, но в одном из домов всё же жил старик - Егорыч, к которому мы и пришли. Вместо привычного приветствия моя спутница резко обратилась к нему: "Я внучка Светланы Ивановны". Тот молча посмотрел на неё, потом на меня, повернулся и, вытянув вперёд руку, заскрипел старческим голосом: "Вон её дом, где калитка открыта". Мы повернулись и пошли к дому. Неожиданно, я почувствовал, как меня кто-то схватил за руку. Я обернулся: "Егорыч, ты что"? - спросил я старика. "Будите назад возвращаться, запомни вопрос, "Когда"? Ей то ничего не будет, а ты главное спроси". "Кого спрашивать то"? - поинтересовался я. "А всех, кого встретишь", - хмуро ответил старик, косо посмотрел на меня, повернулся и пошел в свой дом.  Она ушла вперёд, пока я разговаривал с дедом. Но я догнал её и в дом, мы вошли вместе. Изба была старой. В пристройке - веранде валялись старые вёдра, веники и грязные мешки. Мы с трудом пробрались в комнату. Комнат в доме было две. В первой стоял стол и три табуретки. Сквозь грязные окна с трудом пробивался свет. По углам висело много паутины. Обои целыми листами отклеились и торчали своими рваными краями в разные стороны. Под ними были видны черные, наполовину сгнившие доски. Во вторую комнату дверь была закрыта. Я попытался войти в неё, но она, остановила меня. - Располагайся, - обратилась ко мне моя спутница. - Ночевать будем на чердаке. Здесь, я думаю, не получится. - Почему? - поинтересовался я. - Хочешь узнать?  - Конечно, - настойчиво ответил я. Она открыла дверь во вторую комнату, и я увидел на старой железной кровати покойную бабушку. Она лежала, полузакрытая белой простынею сложив руки на груди. На голове был повязан белый платок, но не он, не белая простынь не могли сгладить её костлявую старость и мрачное лицо смерти. Ноги затряслись, холодный пот прошёл по спине. - А разве её не похоронили? - почему-то спросил я. - Похоронили. В гробу, в землю закопали, но сейчас она здесь. Я посмотрел на свою подругу и увидел, как она изменилась. Вместо той заплаканной и испуганной девушки, я увидел холодную, безжалостную даму, для которой покойная в доме, которую давно закопали, обычное дело. С улицы кто-то позвал нас, и мы, пробравшись сквозь мешки и ведра, вышли из дома и увидели старика. Он приехал на телеге, в которой лежали два матраца и подушки. Постельное бельё, как я позже понял, она взяла в доме, в той самой спальне, в шкафу, но наволочки для подушек привезла с собой. Старик молча отдал нам привезённые им матрацы и подушки и пристально посмотрел на меня. А потом незаметно подмигнул и тихим голосом произнёс: "Помни, "когда"". С другой стороны дома стояла широкая лестница. По ней я залез на чердак, затащил матрацы с подушками и приготовил две отдельных постели. Весь чердак был завален сеном и в этом душистом аромате, да ещё среди леса, где воздух разрывает лёгкие, и заставляет дышать через раз, ничего не страшно, если бы не покойная. Я завалился на один из матрацев и решил обдумать происходящее, но не успел. На чердак залезла она и резко произнесла: "Кровать делай одну большую. Спать будем вместе". Я не ожидал такого поворота. Конечно, мы дружили, но каких-либо сексуальных отношений между нами не было. Я ничего не ответил и молча стал устраивать спальное ложе. А она спустилась вниз и стала наводить порядок в доме. Убрала вёдра, расчистила проход. В комнате, сняла веником паутину и отмыла стол. Когда я спустился с чердака и зашёл в комнату, то увидел на столе термос, одноразовые тарелки со стаканчиками, и аккуратно разложенные бутерброды. Понимая, что в соседней комнате покойная, кусок в горло не лез. Я лишь выпил горячего чая, который оказался специальным отваром из трав. Появился аппетит и я съел пару бутербродов, в которых вместо мяса, как оказалось, были органы животных, специально обработанные и приготовленные по особому рецепту. Вкусно ничего не скажешь, особенно если не знаешь, что ешь. Утолив голод, мы стали говорить о поэзии, кино, перешли на философию. У неё в глазах разгоралась страсть, и я видел её и хотел слиться с ней. Возможно, это отвар и вся остальная пища на меня так подействовали, но я просто не мог сдержать себя и чувствовал, как она, рвётся ко мне. Я не выдержал, встал, подошёл и обнял её, а она только и ждала этого. Я почувствовал, как она дрожит, и желает меня. Её руки обвили мне шею, и мы слились в горячем поцелуе, совсем не обращая внимания на то, что лежит в соседней комнате. Она нежно оттолкнула меня и сказала: "Иди на чердак, я скоро приду. Возьми термос и стаканчики". Я посмотрел в её зелёные глаза и увидел, что пришло время оставить её одну. Быстро забрался на чердак, разделся, лёг на хрустящие простыни, которые она принесла из комнаты и постелила, сразу после того, как я устроил постель, и стал ждать. Закурил. Вместо пепельницы приготовил ведро, чтобы случайная искра не зажгла сено. Вскоре на чердаке появилась она, усталая и бледная. Я даже заметил лёгкий пот на лбу. Она принесла керосиновую лампу, свет от которой превратил старый чердак, заваленный сеном, в таинственный зал подземной пещеры. Налила из термоса отвар, выпила, закрыла глаза ладонями и прошептала непонятные слова. А я, как дурак, лежал голый в постели и мне стало жутко оттого, что я, так же как та, в комнате, валяюсь под белой простынёю, осталось только руки сложить. - Выпей успокойся, - неожиданно произнесла она. Я приподнялся, налил, выпил и снова лег, закурив новую сигарету. Она легла рядом, нежно касаясь волосами моей шеи. Положила руку мне на грудь, и нежно поцеловала. Я повернулся, обнял её хрупкое тело и почувствовал, как сливаюсь с ней не только телом, но и сознанием. Дальше всё происходило, не подчиняясь ни каким законам. Бурная, порой переходящая границы понимания страсть охватила нас обоих. Моментами, я как бы просыпался, и смотрел на всё это со стороны. Мне казалось, что я вижу отрывки из жуткого кино. Страсть, дьявольская страсть бушевала в нас, и мы жили по её законам. Это была не просто схватка, а состязание оргазмов.  Неожиданно, я увидел в дверном проёме чердака старуху, всё в том же белом платке и ночной сорочке. В лунном свете казалось, что она не стоит, а висит в воздухе. Меня охватил ужас от увиденного. Она висела, держа в костлявой руке свечу, от которой не было света. Я впервые увидел пламя, вокруг которого не было светящегося ореола. Я окаменел от страха, и неподвижный просто лежал и смотрел. А старуха, внимательно рассматривала меня голого и ухмылялась. Девушка, которая только что доставляла мне наслаждение и возбуждала, отключая сознание, стала холодной. Я чувствовал её холод. Её глаза изменились. Они стали огромными, круглыми, чёрными, как у ребёнка, но почему-то очень соблазнительными. Они возбуждали меня. Я почувствовал, как хочу эти глаза, этот холод, и плевать я хотел на старуху, которая и не старуха вовсе, а так - приведение. Я провёл рукой по волосам девушки, и стал медленно опускать руку до груди и ниже. А она, окаменелым, без эмоций лицом, приблизилась ко мне, и поцеловала холодными губами. Этот поцелуй ворвался в меня, как торнадо и вывернул всего наизнанку, расслабил, и я почувствовал предел, до которого никогда не доходил, но много раз слышал. Лёгкая слабость сменилась дрёмой, и я отключился. Проснулся рано. Её рядом не было. Птичий перезвон и чистый утренний воздух радовали уставшее, от избытка эмоций, сознание. Я вспомнил прошедшую ночь, закрыл глаза и решил немного подремать. На улице раздались голоса людей. Любопытство заставило подняться. Я выглянул с чердака и обомлел. Вся деревня была переполнена женщинами. Все они были умершими, я понял это по одежде. Платки, платья, в таких только хоронят. Спускаться или нет. Из дома вышла моя спутница и спокойно произнесла: "Спускайся завтракать". Я оделся, собрал силу воли в кулак и слез с чердака. Зашёл в дом и сел за стол. Она налила из термоса отвару, но я отказался. Сегодня страх оказался сильнее, ни есть, ни пить я не смог. - Когда домой поедем? Долго нам ещё здесь быть? - спросил я. - Да нет, всё. Прямо сейчас и пойдем на станцию, - ответила моя спутница и улыбнулась. Глаза у неё стали обычными, да и румянец на щеках успокаивал тем, что хоть кто-то в этой деревне есть живой. Мы вышли из дома, за нами вышла старуха с закрытыми глазами. Она шла следом, не открывая глаз. Моя девушка повернулась, взяла её за руку и сказала: "С нами нельзя иди домой". Она проводила бабушку в дом и заперла дверь амбарным замком. А старуха стала у окна и полупрозрачным белым видением осталась стоять там. Мы вышли на дорогу и быстро пошли к станции. Из кустов выскочила какая-то умершая и, выставив вперёд руки, бросилась на меня. А моя девушка отошла немного вперёд и стала наблюдать, чем всё это закончится. Я вспомнил слова старика и грубо рыкнул на нападавшую: "Когда"? Та, вытянулась как солдат, по стойке смирно и затараторила: "20 сентября, 20 сентября, 20 сентября". Я посмотрел на свою спутницу, а та недовольно фыркнув, произнесла: "Пошли"! Мы отправились дальше по дороге, с разных сторон которой на меня кто-то выскакивал, нападал, пытаясь вцепиться в волосы. От некоторых я уворачивался. Другие, грузные, просто падали и тряслись, как холодец, но все покойники этой деревни четко останавливались и произносили разные числа, при вопросе, "когда"? Позже, я узнал от знающих людей, они называли день своей смерти, думая, что я один из тех, кто пришёл за ними, для того, чтобы забрать из этого скверного пристанища душ, в другой, лучший мир. Этот кошмар длился до середины дороги, и я порядком устал от женщин с исковерканным смертью лицом, и вторую часть дороги еле плёлся, но чувствовал, как неведомая мне сила, гонит прочь от этой страшной деревни. Кое-как мы добрались до станции, ждали несколько часов поезд и молчали. Я хотел о многом спросить свою подругу. Но спросил лишь одно: "Всё? Ты получила, что хотела"?  - Да, всё закончилось, - ответила она и посмотрела на меня уставшим взглядом. Поезд подошёл. Я сразу взял у проводника бельё и лёг спать на вторую полку. Усталость просто ломала. Я проспал до самой Москвы. А на перроне мы сухо попрощались. Она ушла, но обещала позвонить.

Вернуться...

�Лиходед В.

�"Mik..."

Любое коммерческое использование материалов без согласования с автором преследуется по закону об авторском праве Российской Федерации.

Сайт создан в системе uCoz