Ирина Федичева на Литературной страничке

Половинки

И вот наконец командировка окончилась. Ура-ура! Прощай, Африка, прощай, экватор! Мариаша торопится. Как попало бросает в сумку вещи… Скорее, скорее, скорее. Еще несколько часов, всего несколько часов, какая разница - десять или двадцать, - и она будет дома. В своей промозглой, милой сердцу среднерусской осени. Еще немного, еще несколько часов терпения…
И вот еще одно, теперь уже в обратном порядке, мелькание транзитных аэропортов. Самолеты словно замирают в воздухе. Мариаше поминутно чудится: бегом, на своих двоих, было бы куда быстрее. Ерунда, конечно. Но как, как поторопить это застывшее время?!

1.

Вообще-то Мариаша болтливой не слыла. Прежде чем что-то сказать, она обдумывала, стоит ли это делать.
Однако возникали и в ее жизни те счастливые моменты, когда непременно хотелось поделиться ими с кем-то: пусть кто-то еще порадуется хорошему вместе с Мариашей. Мариаша - это упрощенное от торжественного Марианна.
Мариашей в детстве называл ее отец. Его не стало, когда Мариаша училась в первом классе. Она плохо помнила отца, а когда пыталась вспомнить, образ получался нечетким, только расплывчатый силуэт…
Но атмосферу легкой радости, созданную отцом, она ощущала всегда, когда ей вдруг отчего-то становилось счастливо. И этим вновь хотелось делиться с кем-то особенно близким… Ей желалось, чтобы хмурые лица, односекундно улыбнувшись, улыбались как можно чаще…
В последний год ее переменчивой жизни количество таких моментов качественно возрастало. Теперь Мариаша радовалась им про себя. Ей почему-то расхотелось делиться ими с кем бы то ни было. Мариаша не докапывалась до причин. Теперь своему хорошему она радовалась в одиночку. Такая вот… "фишка".
Мариаша сияла навстречу миру своим полукруглыми с просинью глазами и не поддавалась на провокационно-любопытствующие вопросы тех, кого по непонятным причинам ее счастливый вид выводил из себя. Правда, в близком Мариаше окружении таковых не было вовсе. Что же до окружения далекого, то у кого их нет - явных или тайных недоброжелателей!
- Все сияешь! - подтрунивали знакомые.
Мариаша согласно кивала. Или отшучивалась:
- Уж лучше сиять, чем плакать.
Никто и не спорил.
Сияющая Мариаша нравилась себе. На осторожные восхищенные вопросы об истоках таких перемен отвечала молчаливой улыбкой да загадочными, нарочито многозначительными взглядами различной "конфигурации" или неопределенными жестами. У каждой привлекательной женщины с течением лет постепенно накапливаются свои мимико-двигательные "завлекалочки".
Мариаша сияла, становясь день ото дня красивее.
- Ты что, влюбилась? - удивленно вопрошали знакомые.
Мариаша в ответ разводила руками. Уж она-то знала наверняка: особых причин для сияния не было. Влюбилась? Не влюбилась? Да пусть себе домысливают. Так интереснее!
Честно Мариаша отвечала только себе. Всегда одно и то же:
- Вот что значит быть в ладу с собой!
Быть в ладу с собой Мариаша после того, как самостоятельно освоила эту премудрость, старалась охотно и искренне научить других.
И огорчалась, даже слегка страдала, когда плачущиеся в ее "жилетку" удивленно оглядывали ее. Позже Мариаша "въехала" в суть подобной реакции. Бесспорно, они хотели не выговориться и отыскать при помощи Мариаши мирный путь к себе. Им было необходимо "плачущееся" состояние само по себе. Странно, думалось Марише, как она раньше не догадалась! Стоило ей разобраться в незатейливых хитросплетениях чужих эмоциональных всплесков, ей тотчас же стало весело. И она изменила тактику.
Поначалу плоховато скрывая улыбку, Мариаша молча, с печалью на лице, качала головой, всплескивала руками. В общем, училась делать то, что ожидала от нее противоположная сторона. А, научившись, не считала сие лицемерием - она же искренне желала помочь. Такие вот у Мариаши складывались жесты. Никого она ими не "завлекала". Скорее, привлекала, прослыв сердобольной, ласковой, душевной. Это не было неправдой. Перечисленные качества входили в число добродетельных свойств ее характера…
Неисправимая оптимистка.
Она улыбалась. Она почти всегда улыбалась. Она научилась не допускать публичности своих слез. Когда слезы частенько закипали у глаз, Мариаша улыбалась, молясь про себя: "Только бы суметь промолчать, сохранить улыбку и не расплакаться…"
Оглядывая себя в зеркалах, видом своим Мариаша обычно была довольна: рост выше среднего, фигура не идеальная, но ничего себе - в ней ли дело! Прическа тоже всегда в порядке. Легкая уверенная походка дополняла образ благополучной, довольно молодой и весьма серьезной женщины.
Так было не всегда.

2.

До сих пор Мариаша была и оставалась Мариашей лишь для своих. Для близких ей людей. Она имела свое разделение тех, с кем общалась: любимые, близкие, хорошие знакомые, просто знакомые, сослуживцы, начальство, герои ее телерепортажей. И наконец, те, кому вполне прилично было полуулыбкой кивнуть издалека.
Любимых было - раз-два и обчелся. Первенствовали сыновья-близнецы. Они не особенно докучали матери. Какие-то не по-современному сверхцелеустремленные, эти подростки с утра до ночи чем-то были заняты. Изучали сразу два иностранных языка, одним из которых был японский! Много читали, занимались спортом, слонялись по очереди в Интернете. Формировали себя, короче. Они рано поняли, что в жизни большей частью приходится надеяться на себя. А может быть, на это, сама того не подозревая, повлияла Мариаша с ее разложенным по "полочкам" временем и сверхжесткой самодисциплиной.
В числе любимых людей были мама и школьная подруга. Мама, уйдя на пенсию, уехала в родной город детства и подрабатывала корректурой на дому. С дочерью перезванивалась и обменивалась письмами.
С подругой Мариаша общалась в основном по телефону. Приблизительно раз в год они собирались за бутылочкой чего-нибудь не слишком крепкого. Подолгу разговаривали и вновь разбегались - звали неотложные дела.
А еще раньше среди любимых был муж. Однажды он, обычно замкнутый в себе, высказался. Все! Какие-то ненормальные, все они ему надоели. Живут, будто не от мира сего! Особенно несносная донельзя Мариаша! С нескончаемыми фейерверками событий, идей, процессов их претворения в конкретные результаты!
- "Несносная"? - растерянно переспросила тогда Мариаша, старательно вникая в смысл его слов.
- Да! Несносная! У всех семьи как семьи! У всех жен нормальный распорядок! У всех дом и работа! У тебя - всегда аврал!..
"Аврал, аврал, - повторяла Мариаша, стараясь успокоиться. - Аврал… Да, несомненно, он прав. Но я все успеваю по дому. У меня всегда приготовлено. Постирано. Выглажено. Неужели он не замечает, как сильно я устаю и к концу недели просто валюсь с ног? А ведь мне еще нет и тридцати… Я даже в выходные не могу выспаться…" Но промолчала. Кто же объясняет очевидное?
- … А дети?! Куда ты их ведешь? В какие высшие сферы готовишь! Они детства не видят! Бегали б себе на улице! А то день и ночь заняты, ни поговорить, ни чего другого! Языки! Спорт!.. Спецшкола!.. Ох, ох! Мы не такие, как все, мы особенные! Противно!!! - рявкнул он и метнулся к двери.
Так, одномоментно собравшись, муж и отец покинул свое "чокнутое" семейство. Он вернулся в отдаленный райцентр, откуда прибыл в год знакомства с Мариашей. И начал новую жизнь. Он уехал, прихватив с вещами и Мариашино равновесие. Она же не интересовалась, как он и с кем он. Предательства выражаются по-разному, в том числе и безучастием в судьбах близких, равнодушием к тем, с кем живешь бок о бок, самоустранением от всего…Тогда же Мариаша вычеркнула его из списка любимых и просто знакомых людей.
После того накаленного вечера она много месяцев старалась обрести твердь под ногами в виде хотя бы чьей-то крохотной поддержки. Но никого из тех, кому захотелось бы излить душу, рядом не оказывалось. Не было таких, кто бы понял ее метания и тоску без морализаторства и нотаций.
Нет, Мариаша не по отцу своих детей тосковала - по нему она не тосковала вовсе. Тосковать было некогда и незачем. Слишком разными они оказались людьми во всем, но особенно в понимании чувства долга и перед детьми, и перед собой, и друг перед другом. Все это и выявил их почти мгновенный брак после трех дней знакомства. Что тогда рассмотрела в статном красивом блондине, приехавшем в город устраивать свою судьбу после первого развода, восемнадцатилетняя девочка? Куда затем подевались те увиденные ею качества? Не принимала ли она желаемое за действительное? До тех пор, пока в душе Мариаши теплилась любовь, она приспосабливалась к совмещению всех обязанностей. Но… У мужа были другие взгляды на семейную жизнь, какие-то домостроевские. Заботы о семье вскоре полностью легли на Мариашу. А ведь она еще и училась в университете, а маленькие дети?!. В общем, постепенно все менялось. И не удивительно: терпение когда-либо иссякает. Любовь ушла. Когда ушел и муж, Мариаша, проглотив горечь обиды, продолжила собственное формирование, быстро привыкнув к единоличной ответственности за семью. Первой заботой стала забота о заработке. Слава богу, дети росли почти беспроблемно. Мелочи не в счет.
Затем с небольшими интервалами у Мариаши появились, как ей тогда казалось, еще два любимых человека. В конечном итоге короткие увлечения ни во что не переросли.
По-прежнему оставаясь для близких-любимых Мариашей, изо дня в день она дисциплинированно шагала, ползла, карабкалась, бежала по жизни, вновь и вновь пытаясь обрести лад с собой… Легко ли это?!

3.

События последнего года выкристаллизовывались не спеша. Теперь уже можно утверждать без опасения ошибиться, что скорости они могли бы и прибавить. Дороги обоих участников оказались свободными от всех видов движения. Рулить по ним возможно было без ограничения скорости. Выяснилось это значительно позже, когда события приняли достаточно четко очерченную форму. Что ж, "большое видится на расстоянье".
Начиналось же все более чем обычно.
С трудом получив согласие на интервью, Мариаша тщательно обдумывала предварительные вопросы: для "затравки" беседы, для ее углубления. Придумала "экспромт" на случай легкости общения и шутку для разрядки напряженности, если вдруг таковая возникнет. Мало ли что! На предприятии, занимающемся разработками и испытаниями новых технологий, посторонних скорее не жаловали, чем радовались их заинтересованности в себе. Встречали вежливо, но дипломатично-отстраненно. У директора была своя метода определения степени доверия к новичку и необходимости продолжать знакомство:
- Я должен посмотреть на человека лично. Заглянуть в его глаза. Обычно первое впечатление бывает самым верным.
Конечно же, Мариаша не догадывалась о методе директора. Но - придерживалась тех же принципов. Ее первое впечатление почти всегда впоследствии подтверждалось
Приехав к новому "герою" за интервью, Мариаша отметила индивидуальность его внешности: не красавец. Но что-то такое в нем было… Что-то притягивало к нему. А улыбка! Море обаяния!
"Симпатичный", - автоматически по привычке отметила журналистка. Внутреннего напряжения не возникло. Она зафиксировалала и это, определив "новичка" в пространный список "героев" своих материалов.
Вскоре по инициативе директора последовало еще несколько кратковременных деловых встреч и одна большая работа. Пока работали, Мариаша отметила про себя некоторую потребность в нем. Да и группа время от времени незлобиво подшучивала над ними.
Атмосфера телесъемок напоминала Мариаше ту, из детства, когда присутствие отца всякий раз рождало атмосферу любви. Потом, без отца Мариаше так не хватало ее тепла и красоты.
И вот через столько лет Мариаша ощущала то же самое. И уже в начале съемок поняла: после их окончания все три дня ей будут вспоминаться еще долго. Летние дни яснее просматриваются сквозь дымку зимних морозов… "Лето - это маленькая жизнь…"? А эти три дня? Это - тоже маленькая жизнь? Или ее необозримый океан?..
И осень?.. Что такое - осень?.. Что представляет собой новогодье? Зима? Время года? Или, все вместе взятое, - сродни мысленным полетам на другие планеты? Или же - жизнь во всей ее необозримости?
А чем же были тогда ее редкие деловые звонки ему? Звонки, коим он радовался (она это слышала), как ребенок (он это знал)? Его теплые интонации усиливали привлекательность ее голоса и привлекательность внешнюю. На деликатные вопросы о причинах Мариаша по-прежнему отвечала без слов. И повторяла в одиночку:
- Как здорово быть в ладу с собой…
Чаще Мариаша набирала его номер вечером, в самом конце рабочего дня, предварительно подготовившись. Она должна быть точной и корректной. Потому заранее определяла день, час, тему звонка.
Мариаша с удовольствием общалась бы с ним, пусть телефонно, но гораздо чаще. При условии его прямо выраженного пожелания того же. Ничего подобного он не предлагал. Она же не испытывала изнуряющего ожидания временного разрешения для такого звонка, обусловленного, как же иначе, - делами!..
Мариаша не ощущала привязанности к телефонной тяге, когда мучительно не можешь не позвонить и когда не в состоянии не звонить. С такой зависимостью справиться тяжело. Она уже это проходила и противилась повторению изматывающего душу ожидания и выдерживания хотя бы видимости внешних приличий.
Не зависящая от телефона, Мариаша не сомневалась: когда она решится позвонить, это будет приличным. Проходили, пробегали, мелькали дни, недели. И вновь Мариаша загодя начинала чувствовать приближение момента, когда она заранее определит час и тему звонка.
В тот благословенный день, работая, как трактор, Мариаша с утра знала: вечером она вознаградит себя.
Однажды ее визави начал с вопроса:
- Ну что? Вы переделали все дела?
- Не поняла? - переспросила Мариаша, оттягивая секунды на формулировку ответа.
- Уже вечер. Вы все сделали? И у вас появилось время? И вы мне позвонили?
На что Мариаша, замявшись, ответила:
- М-м-м… Потом скажу. Если возникнет повод.
Телефонные объяснения… Как рассказать ему о таком необычном и неповторимом подарке себе? Обязательно ли сообщать? Разве она не заслужила права на свою маленькую тайну? Она дарит себе подарок! Ценность и цену ему определит будущее. Будущее неизбежно превратится в прошлое. Марианна все еще убеждала себя в чем-то: "Потом, потом, когда-нибудь потом я разберусь во всем".
Все выяснится потом?
Или не выяснится? Кто знает, в чем состоит ценность общения двух давно сложившихся, давно сформировавшихся характеров. Хотя…
Разумные люди формируются всю жизнь.
Внутренним чутьем Мариаша понимала: она готова принять его в свою классификационную ведомость в любом качестве - лишь бы он был…
Был. Был. Был.
"Не был - пусть будет, - молилась Марианна. - Пусть он просто будет. Пусть даже всего лишь человеком для сложных и редких разговоров".
Дорожа им, Мариаша принимала его как данность:
- Пусть просто будет… Хотя бы будет…
Отвечать на его телефонные вопросы прямо, так, как есть, Мариаша и не хотела, и не могла. Если б и отважилась, то предпочитала бы смотреть на собеседника, видеть его глаза и реакцию на свои слова. Ей необходимы нюансы его движений, взгляда, улыбки… Они важны. Они - ей важны.
И еще Мариаша сказала бы, доведись случай… Она сказала бы: "Мой дорогой, вы задаете много вопросов. Я отвечаю почти на все. Я охотно ответила бы подробнейшим образом. Но это нелегко. Ваши вопросы просты. Да ответы на них бередят мою душу. Вы о многом спрашиваете. Но не интересуетесь самым главным. А ведь именно о нем, о моем прошлом вы хотите знать… Что еще вы хотите знать? Интересует ли вас мое настоящее? Я многое вам сказала. Больше, чем сказали мне вы. Что еще вы хотите знать обо мне?".
Его взгляд. Его улыбка. Они - важны. Как можно мимоходом делить частичку своей души с техникой?
- Потом скажу, - негромко повторила Марианна, едва не выпалив: "Это мой подарок себе".

4.

События последнего года в один из его периодов стали развиваться быстрее.
Руководимый героем ее телерепортажа коллектив в приподнято-радостном настроении наблюдал за нарождающимся на его глазах романом своего директора и Мариаши. Однако главные участники романа о романе между ними не догадывались. И о повысившемся к себе внимании народа - тоже.
А может, и впрямь народу виднее? Коллектив - могучая сила? Герои будущего романа и виделись-то от силы несколько раз, и встречи происходили по сугубо деловым вопросам. Так отчего же коллектив молниеносно принял версию заискрившегося романа? Почему не обсуждалась возможность его возникновения?
Коллектив следил за романом своего директора. Не было сплетен, перемигиваний, пошлых намеков. Они и не могли прийти в головы этих интеллигентных и тонковосприимчивых людей. Мало кто из них пребывал в безоблачном личном счастье. Цену ему хорошо знали…
В общем, коллектив был точно таким же, как и его директор. По своему образу и подобию он его формировал, что ли?
Коллектив наблюдал за романом, которого еще не было, как за чем-то естественным. Разве что слепой не разглядел бы очевидности встречи двух созданных друг для друга "половинок". Не потому ли и радовались, что нечаянно оказывались свидетелями встречи чуда с чудом? Кто знает: не становился ли коллектив свидетелем рождения любви? К каждому из нас она приходит по-разному. Любовь - ключ к любому творчеству. У нее нет сроков давности.
Есть?
Была?
Любовь не имеет границ запретов.
Оказывается, недавно узнала Марианна, подавлять в себе любовь, отказываться от нее во имя чего-то более земного, ограниченного условностями общественного бытия, великий грех.
Мариашу не увлекала, пусть для кого-то и неприемлемая, перспектива стать духовной грешницей. Она помнила об условности запретов и границ для любви.
И еще совсем недавно Мариаша вычитала: нельзя бояться признаваться кому-то дорогому в самых сокровенных чувствах. Она обрадовалась книжным словам. Но для себя… В применении к себе… В общем, Мариаша ни под каким предлогом не смогла бы признаться ему, какие дорогостоящие эмоциональные подарки время от времени она дарит себе, определяя день и час, обдумывая до мелочей тему для последующего телефонного общения с ним.
Она сделала бы это при одном условии: если бы наверняка знала, что он испытывает аналогичные чувства и сомнения. А если это не так? Как же тогда быть с общением?.. Нет, решила для себя Мариаша, пусть уж все останется как есть.
Она размышляла и размышляла, продолжая познавать себя. "Чего я хочу больше всего? Не считая счастья детей? Отбрасывая заботы профессии?" - спрашивала себя Марианна. Можно было и не спрашивать. Ей известны ответы на свои же незамысловатые вопросы. Ну и что в том дурного? Что плохого в том, что она мечтает о встрече со своей второй "половинкой"? Ведь где-то она существует! Наверное, она где-то есть и в эту минуту чем-то занимается, не подозревая о ней, о Мариаше.
Любовь… Взлет души. Без любви не рождается ничто мало-мальски значительное. И даже если любовь не взаимна - она невольно наряду с другими чувствами воспроизводит вокруг себя атмосферу радости. Как хорошо, ощущать в себе наличие любви…
Очевидность встречи двух дополняющих и продолжающих одна другую "половинок" наличествовала. Очевидность присутствовала настолько очевидно, что в создающий новые технологии народ вселился веселый азарт. Народ, опережая события, беспрекословно предрекал "половинкам" дальнейшую общность судеб.
И как додумались? Не атмосфера ли на них действовала?
Коллектив наблюдал за, по его мнению, неукоснительно развивающимся романом их умницы-директора и невесть откуда свалившейся журналистки. Симпатичной, бесспорно, журналистки. Но…
Этот коллектив уже несколько лет со всех сторон оценивал нечастых претенденток на директорский интерес. Как-то так получилось, что слагаемые, из коих мог бы время от времени сложиться результат, не совпадали с тем, что обычно располагается после знака "равно"… Слагаемые почему-то не складывались в результат. Каким-то противоестественным для простого арифметического действия образом "икс" не определялся, и задача оставалась без ответа.
Тогда коллектив поставил вопрос "ребром": неужели для директора закрыто личное счастье? Коллектив ценил его чуткость, душевность и прямоту. Директор умел искренне сопереживать. Много ли подобных ему отыщется в ближайшей округе? Директор - почти идеальный человек, а вот, поди ж ты… И еще он дорожил духовной общностью с любым человеком. Духовным интересам он придавал немалое значение.
В общем, задыхались от восторга молодые заводчанки, он… Он такой… Он такой замечательный! Он - почти без изъянов! И еще директор этого необыкновенного предприятия помешан на справедливости. Мечтатель и фантаст. Забравшись на твердую почву реальной повседневности, в доставшемся ему коллективе директор создал почти идеальный микромир. Коллектив однозначно решил: директору нужна похожая на него "половинка". Ее просто не может не быть в этом мире. Где-то же она существует? И эта журналистка…В своей одержимости она очень напоминает его.
Директору нужна только его "половинка". Все говорит за то! И то, что в судьбе директора произошло раньше… Одним словом, все былое не должно ему мешать.
Личную историю директора за его спиной тихо переживал весь объединенный новыми технологиями коллектив. Однако Мариаша о том не ведала. Она вообще не ведала ни о чем. Мариаша не умела задавать личные вопросы о заинтересовавшем ее (больше, нежели в деловом плане) человеке. Она стеснялась собирать дополнительную информацию о тех, кем дорожила… Точнее, о том, кем стала неожиданно для себя дорожить, наверное, с первой минуты самой первой встречи. Она и не догадывалась, что в глазах коллектива незнакомых ей людей выглядит второй частью "половинки". А если бы знала?
Тогда, быть может, события последнего года развивались бы несколько иначе.
У каждого из нас существует своя явная или потаенная личная драма судьбы. Была она и у директора предприятия по новым технологиям.
Теперь уже его бывшая жена, ученый-энтомолог, всегда интересовалась лишь проблемами жизни насекомых. Она подолгу обитала в разных частях света, привыкнув к тишине и одиночеству исследовательской жизни. О насекомых она защитила обе диссертации и написала несколько научно-популярных книжек. У нее тоже никогда не было ни одной свободной минуты. Любимая работа поглощала ее без остатка. Чего только не знала она в самых мельчайших подробностях о милых сердцу бабочках и разных прочих козявках!
Да что в том предосудительного, если человек находит свое дело!
К тому же энтомология - очень важная наука. Достаточно вспомнить один из рассказов Брэдбери. Фантастический, естественно, рассказ. Но каковы последствия! Как полярно перевернулся мир в будущем, когда в древнем прошлом по неосмотрительности путешественника во времени была раздавлена одна-единственная бабочка!
По меньшей мере глупо обижаться на человека за то, что она в одной из прерий повстречалась со своей второй "половинкой". Они познакомились, столкнувшись в буквальном понимании нос к носу. Родственная душа тогда еще жены директора предприятия по новым технологиям пребывала в образе рыжего шведа - такого же неутомимого "козявочника". В одном из заповедных мест, на одном и том же участке они довольно долго, не замечая ничего вокруг себя, с лупами, сантиметр за сантиметром исследовали загадочное природное явление и небезосновательно предполагали: оно может стать сенсационным открытием в биологии. Так впоследствии и произошло через несколько месяцев. Но пока этих людей в один и тот же момент объединила общность взглядов и интересов. Еще потирая ушибленные друг о друга лбы, еще разглядывая один другую, они уже бесповоротно влюбились друг в друга. И ничего удивительного! "Половинки", некогда разделенные высшими силами, встречаются по-разному.
Расставались директор и его не "половинка" довольно сухо, подчеркнуто доброжелательно. И даже с холодно-вежливыми высказываниями пожеланий возможных счастий в дальнейших раздельных личных жизнях.
Так и переступил вскоре порог своего сорокалетия обаятельный человек, на несколько лет перед знакомством с Мариашей загрузивший себя, почти переселившись в свой рабочий кабинет, с содроганием думая о темных окнах своей квартиры и о том, что никто его там не ждет.
Ко времени первого пришествия незнакомой журналистки личной жизни у него почти не было. То есть, она была, но определялась в основном интересами любимого дела. Что ж, обстоятельствам не прикажешь.
Директор ценил общность взглядов, но не меркантилизм. Как же иначе?
Директор мечтал, иногда, очень редко, не веря в такую реальность для себя, он мечтал о… любимой. Ему многое требовалось. И чтобы дружба была между ними - добрая, трепетная дружба. И чтобы эта женщина, конечно же, бесспорно, где-то существующая, чтобы эта женщина была интеллектуальным человеком. И чтобы умела любить душою. Чтобы она была человеком не только с богатым внутренним миром, но и человеком, чувствующем его интонационное поле и чтобы он ответно чувствовал поле ее… Да разве так бывает?..
Похожим образом и у Мариаши не оставалось времени на личную жизнь. И веры в нее тоже не осталось. Она загрузила себя работой сверх всякой меры, а все ей было мало. Порой счет времени шел на секунды. Но именно этого Мариаша и добивалась все годы после того, как взвалила на хрупкие плечи единоличную заботу о себе и сыновьях. Она жестоко боролась даже с единственной свободной минутой, не позволяя себе сокрушаться о своей на чей-то взгляд не удавшейся личной судьбе. Она ни с кем не обсуждала свою судьбу. Она хотела жить в ладу с собой, обучаясь этому хитрому делу со дня встречи с ним, с директором предприятия по новым технологиям.
И потому спустя несколько месяцев после их знакомства Мариаша заранее определяла день, час, тему своего подготовленного ею же сюрприза себе.
5.

Той же осенью в цепочке событий последнего года состоялась и съемка телерепортажа об астропсихологе. Необычную собеседницу, еще одного нового человека, подарила ей профессия. Они познакомились в одной из Мариашиных летних командировок. Мариаша тут же запланировала телевстречу по астрологии. И вот съемки закончены. Группа собирает реквизит.
Чуть смутившсь, почти в последнюю минуту перед прощанием, Мариаша попросила свою героиню разобрать и ситуацию ее последних месяцев… Что было? Что будет? И есть ли от чего успокоиться сердцу? Астрология. Это, конечно же, никакое не гадание. Внутренне Мариаша противилась всякого рода предсказаниям судьбы - пусть все идет своим предначертанным свыше путем. Но ведь астропсихология - это не гадание?..
- Дорогая моя! Да вы - счастливица! - произнесла ее "героиня", с каждой минутой приближающаяся к списку любимых людей. - У вас начинается новый этап жизни. Вы еще столько сможете! Посмотрите внимательнее…Заметили? Нет? Вот эта почти невидимая точка на вашей левой ладони, - ваша встреча с удивительным человеком. Он перевернет вашу духовную жизнь… Мне не совсем понятно… Нет, все-таки, мне кажется, что встреча у вас уже произошла. Или вот-вот произойдет… Среди многих ваших встреч вам непросто определить этого человека…
Мариаша недоверчиво смотрела на астропсихолога. Она желала безоглядно, бесповоротно верить услышанному, верить в прогнозируемое немного запоздавшее личное счастье. Как любой материалистически взращенный человек, Мариаша не принимала эти слова на веру безоговорочно. И одновременно боялась: а если словам не суждено сбыться?
С быстро бьющимся от волнения сердцем Мариаша задала уточняющий вопрос:
- Да как же я узнаю, что это - он? Я так много общаюсь…
-Узнаете, - загадочно улыбнулась собеседница. - Узнаете, - повторила она, и помедлив, добавила: - Но не ждите. Забудьте об этом. Все придет само.
Набравшись смелости еще раз, издалека, на всякий случай, Мариаша поинтересовалась астрологической личностью занимающегося новыми технологиями директора. Получила ответ об отсутствии препятствий для поддержания знакомства.
Мариаша берегла услышанное в своем сердце. Непроизвольно внимательнее оглядывая людей округ себя, повторяя, приказывая, умоляя:
- Не думать. Не думать! Не думать…
Но… думала. То и дело думалось само.
Летело время. Мариаша опасалась пропустить, не разглядеть, пройти мимо, не заметить… Боялась оказаться не в том месте, позвонить не в то время.
Дорогие душе слова новой знакомой Мариаша свято берегла. Даже не намекнула никому об астрологическом раскладе своего ближайшего будущего. Да ведь она и не была болтливой.
Мариаша понимала: она вынужденно становится суеверной.
Боясь ненароком спугнуть незримо устанавливающееся родство душ с директором по новым технологиям, Мариаша чувствовала: душа именно этого человека как ничья другая близка ей до такой степени, что пока достаточно лишь простого осознания его существования на этой земле.
Недолгие минуты делового общения. Они дороже всех других. И ничья другая душа из множеств ежедневно встречаемых людей никаким образом в ней не откликается.
Как-то в одном из последующих телефонных разговоров директор спросил:
- Почему вы так редко звоните?
Мариаша что-то промямлила… Чуть погодя, добавила.
- А сами? Взяли бы и позвонили… Вы человек или должность? -
ее слова он воспринял (ей показалось, наверное, но очень хотелось,
чтобы это было так) со счастливым смехом:
- Вам же легче! Вас-то я не поймаю! Как освобождаетесь - так и звоните. Я почти всегда на месте.
Замечательные слова! Они не просто приятны…В другой ситуации и с другим человеком они означали бы очень многое. Но здесь… Здесь Мариаша преднамеренно не делала никаких далеко идущих выводов. Она не соотносила эти слова со своей персоной. И запретила себе, перебирая их в памяти, вспоминать интонации его голоса: мало ли кто и что нам ежедневно говорит!
"Кто знает, - объяснялась с собой Мариаша. - Может быть, он просто вежливый человек… просто хорошо воспитан…"
Опасаясь ошибиться и принять обычную для людей подобного уровня деловую приветливость за большее, она не хотела выглядеть глупо в его глазах, перемешать в одной "тарелке" неосязаемое нечто с уважением делового партнера к приличной журналистке, перепутать его с заинтересованным отношением мужчины к женщине. Мариаша пока не научилась без боязни быть неправильно понятой признаваться в своих самых сокровенных чувствах. К тому же в среде порядочных женщин не принято первой делать шаг навстречу мужчине… Ну кто их выдумал, эти нормы морали! Эти "прилично" - "неприлично"! И потом… Ведь Мариаша изредка звонила ему, загодя определяя день, час… Придумывая повод - как же без него?
"На большее я не смогла бы отважиться…"
Вспоминая высокую стройную фигуру, волевое лицо с правильными чертами, большие светлые глаза, их внимательный взгляд, Мариаша верила: она не ошибается, характеризуя его для себя. За время знакомства между ними не возникло ни единого бугорка, ни одной вмятинки. Их похожие души сближались по ровной дороге?..
- Вам легче позвонить, чем мне, - все еще улыбался его голос в телефоне. - Я почти всегда на месте, - повторил он и предложил: - Знаете, что? Если я вас приглашу, то подумайте, когда вы сможете приехать?
Мариаша повторила:
- "Если я вас приглашу, то подумайте, когда вы сможете приехать…" Интересно рассуждаете. Вы меня еще не пригласили, но уже хотите заручиться моим согласием. А если не пригласите? А я уже отвечу "да"? Что тогда? "Если я вас приглашу…" Хорошая фраза. Запишу и где-нибудь использую. Не возражаете?
- Но вы же в своих репортажах всегда рассказываете о том, что происходило с другими людьми! А мои слова предназначены вам. И еще… С вами так непросто. Необходимо много думать, сопоставлять, помнить
- Да, непросто… Не - запросто, - грустно подтвердила Мариаша.

6.

Что такое - жизнь? Для чего мы приходим в этот мир?
Кто ответит на вопросы?
И все же жизнь - чудо. Она устроена продуманно, интересно, сложно. Но у нас всегда есть право выбора. Каждое звено жизни - движение к чему-то такому, о чем невозможно догадаться заранее.
Какими подчас значительными становятся спустя время обычные вроде бы на тот момент встречи, знакомства, их последующая связь.
Иногда Мариаше думалось: она парит в воздухе и наблюдает за жизнью сверху, не переставая удивляться соразмерности происходящих в ней событий, их переплетению и образующимся результатам.
С каким дальним прицелом, как расчетливо кто-то неизвестный ведет с людьми неостановимую игру, вводя и исключая в нужных ему местах ее участников. Посредством каких изощренных или, наоборот, наипростейших манипуляций создаются интриги и их развязки! С какой то ли непосредственностью, то ли безысходностью окунаются и барахтаются в них послушные чьей-то высокой воле человечки! Как они ищут выход, борются, побеждают, сдаются, кажется, навсегда покидают игровое поле и вдруг откуда ни возьмись вновь появляются на нем, становясь побежденными или победителями.
Кто-то невидимый вселяет в нас неприязнь, вражду, дружбу… А любовь? Приходит любовь… И тогда, в тот самый единственный миг вдруг становится безраздельно дорогим человек, о существовании которого еще даже вчера не подозревал.
…И директор вскоре после того самого разговора со словами: "Если я вас приглашу…" - предложил Мариаше немного пообщаться.
Расположившись в его кабинете, наконец-то они разговаривают без микрофона, без его помощников, без ее режиссера и операторов. Даже телефон ни разу не зазвонил.
Перед каждым его вопросом Мариаша знала, о чем он будет. И что она ответит. И директор это знал. И спрашивал. И получал почти дословно предполагаемый им ответ.
Две "половинки" одного целого наслаждались общением?
Неосознанно ожидаемое обоими, наконец-то оно есть!
Почему их мысли и ответы совпадали до озвучивания? Почему они почти наверняка знали, кто и что скажет еще до того, как повстречались?
Они чувствовали друг друга?
Они - чувствовали друг друга… И тоже знали об этом.
Знали. Но не говорили.
Он не говорил… Стеснялся говорить напрямик?
Она не говорила… Не верила в его восприятие себя?
Внутренняя робость?
Внутренняя робость… Почему они так не уверены в себе?
Она отвечала радостно.
Он радовался ответно. И розовел. Глаза его лучились.
Много ли нужно для счастья?
А если всего лишь встретить свою "половинку"? Всего лишь…
Между тем, конкретизировав со временем свою жизнь и работу, попав в ускоряющееся движение ситуации последнего года, Мариаша предпочла бы знать наверняка, что же об этой самой ситуации думает директор по новым технологиям. И думает ли он о том, что думает о ней она, Мариаша? Так ли они разговаривают? Совпадает ли их интонационное поле? Нравится ли ему разговаривать с нею? Ожидает ли он ее звонков? Как реагирует, если, ожидая, не дожидается?
Мариаша горячо мечтала, чтоб и ждал, и реагировал. И досадовал, не дождавшись. Видит ли он в ней женщину? Пусть увидит сначала женщину! А потом уж разбирается в ее душе, внешности, профессионализме!
Еще она мягко, пугливо представляла, как, рассмотрев в ней женщину, он почувствовал бы в ней друга и человека. И чтобы ничего не требовалось объяснять… Да разве так бывает!
Если бы не условности, если бы не мораль общества, Мариаша позвонила бы ему столько раз, "когда освобождается", сколько бы он сказал. К чему скрывать это от себя? Она-то хотела, чтобы он был с нею в любом качестве.
Только вот физической близости между ними она, вполне молодая еще взрослая женщина, далеко не ханжа и не пуританка, как ни глупо, сколько ни воображала мысленно, представить так и не сумела.
Вне деловой обстановки для нее он вроде и не существовал. Но думала при этом, так и не вообразив себя наедине с ним, что, наверное, он очень нежный… Сердце Мариаши становилось мягким, податливым, на все готовым. Душа пела.
Мариаша уже приготовила директору местечко в списке любимых людей. Ну а ему о том вовсе не обязательно знать.
Недосказанность и невысказанность… Разграничительные линии: "можно-нельзя", "нужен-не нужен", "удобно-не удобно", "нужна-не нужна". Эта скованная условностями сдержанность мешала Мариаше. Интересно, мешала ли она директору?
В уютной атмосфере его служебного кабинета они по чуть-чуть, медленно смакуя, пили из тонких бокалов чудесное темно-рубиновое вино. А потом из невесомых изящных чашечек-невероятно ароматный чай необыкновенного вкуса… Все было лучше, чем великолепно. Обоим хотелось, чтобы это реальное "если я вас приглашу…", длилось бесконечно.

7.

С какой необычайной скоростью уносится в никуда время!
Где живет это "никуда"? В нем тонет чудо негаданного счастья. Оно остается вместе со временем там, где-то далеко, в невидимых временных слоях!
Неожиданное счастье… Полно! Не бывает неожиданного счастья. Счастье… Оно награда за долгий путь к нему. И все же… Неожиданное счастье… Оно сродни полету с парашютом в первый раз. Когда купол еще не раскрылся, но тот, кто через несколько секунд окажется под ним, уверен: все будет хорошо.
Неожиданное счастье… Оно напоминает поездку по ночной дороге. По холоду. По зиме. Машина мчится по тишине и безлюдью в кромешной тьме, точно по дну глубокой пропасти, среди нависающих над дорогой отвесных скал черноты…Свет фар нечетким рассеянным снопом будто ледокол кораблю, прокладывает машине путь вперед. За тонкой дверцей зябко. Над машиной густое, безоблачное и безлунное небо с бесконечностью галактик и вселенных вокруг, впереди, позади.
…Они разговаривали, не замечая скорости времени. Директор жаждал все знать о Мариаше...
Получился словесно-пинг-понговый блиц-матч:
Он спрашивал. Она отвечала.
- Вы - переменчивая?
- Да!
- Вы - настроение?
- Да!
- Разочаровываетесь?
- Да!
- Вы - верная?
- Да!
- Занимаетесь самокопанием?
- Да! Ой! Теперь - почти нет!
- Вы решительная?
- Когда как…
Нравилось Мариаше думать о нем и разговаривать с ним! Но… Она держала себя в строгой узде. Она была и открытой, и замотанной шелковичным коконом. Ах, как ему необходимо было сегодня, сейчас, сию минуту все знать о ней! Но он не разрешал себе сантиментов. Он спрашивал. Он слушал. Он жил! Как же нравилось ему разговаривать с Мариашей! Как ему хотелось разговаривать с нею… Перед встречей она позвонила своей астрологине. Та на затаенные вопросы ответила не сразу. В телефонной трубке что-то потрескивало. И вот раздался голос:
- Ну что я скажу вам? Это хороший человек. Будьте с ним естественной. Будьте собой. Помните: он очень чуткий. Умеет сопереживать. У вас нет препятствий для общения…
Мариаша обрадовалась. Ей часто не хватало духу, чтобы оставаться собой.
Профессия требовала профессиональной игры. И еще кое-что астрологиня сказала Мариаше:
- Терпите. Не торопите события.
Мариаша и без того боялась торопить события.
Вообще-то Мариша любила быстрые результаты. Она терпеть не могла ожидания. Как и большинству женщин ее типа, Мариаше нравилось мужское внимание. Нравилось пускание пыли в глаза, нравились комплименты, ухаживания, легкое заигрывание. Она любила эту ни к чему не обязывающую красивую "пыль" и хотела бы получать ее как можно больше. Но все это оставалось на далеких параллелях, если Мариаша думала о директоре по новым технологиям.
С ним все обстояло по-другому. Все выглядело иначе. А сейчас Мариаша приготовилась к ожиданию.
Директор, как бы убеждая себя в чем-то, известном ему одному, еще раз повторил:
- Вы - решительная.
И Мариаша с какой-то обреченностью еще раз повторила:
- Когда - как… Когда - как…
Заметил ли он изменение интонации? Заметил? Не подал вида? Не заметил?
Мариаша была и решительной тоже, да, но… Дорого ей стоила ее же решительность! Сколько усилий ей требовалось, чтобы не позвонить ему, отвечать на его вопросы до того, как он их задаст… Мариаша задумалась.
Да, она решительная. А кто, кроме нее?
"Увы, решительная. Такое я создаю впечатление. На самом деле я очень хрупкая. Нужно ли это объяснять? Вы, дорогой мой, могли бы уже об этом догадаться. Иначе бы я вас не почувствовала и не потянулась бы к вашей моя душа. Вы - не заметили? И - что же? Неужели я ошибаюсь? И вы не настолько мой человек, насколько я того ожидаю?"
Заглянув в его приветливые глаза, Мариаша улыбнулась, повторила в раздумье:
- "Решительная…" Вы смотрели американский фильм "Тутси"?
Директор кивнул. Марианна продолжила:
- Мне очень нравятся и игра актеров, и сюжет. Помните эпизод, когда герой Дастина Хоффмана разговаривает с главной героиней, пребывая в женском образе?
Заметив, что директор напрягся, вспоминая, Мариаша пояснила:
- Героиня говорит ему-ей. Мол, предпочитаю прямой разговор между мужчиной и женщиной. Чтобы мужчина сразу сообщал о том, чего хочет от нее. Не тянул резину. И, вспомните-ка, что произошло, когда герой Дастина Хоффмана, будучи уже в мужском обличье, напрямик сказал девушке, чего от нее хочет? Помните, что произошло?
- Возмутившись, она выплеснула ему в лицо шампанское… Вы - тоже такая?
- Да… Не всегда… Вернее… Да ведь со мной ничего подобного не происходило!
И все же, под Мариашиным "да" скорее подразумевался первый вариант. Второй вариант не исключался, если бы претендент на "да" оказался не им, не директором по новым технологиям…
А о каком варианте подумал он?
Что подразумевал он под определением "такая"?
Какая - "такая"?
Незаметно пролетели три часа. Время опять ускорило бег. Куда оно устремилось?
Посмотрев на часы, Мариаша воскликнула:
- Так поздно! Уже девять! - добираться до дому ей было далековато, несмотря на то, что директор присылал за нею машину. На ней же собирался и возвратить.
- "Уже" или "еще"? -- уточнил директор.
- А как вы хотите? - лукаво улыбнулась Мариаша.
Ничего не ответив, директор засмеялся, оценив ее находчивость.
Они подошли к одежному шкафу. Ухаживая за Мариашей, директор взял ее куртку. Мариаша вполголоса переспросила:
- Так "уже" или "еще"?
- Конечно, "уже"! - быстро воскликнул директор и отвел глаза.
Прощаясь с гостьей у машины, он поцеловал ее волосы. Он бы и
сам отвез Мариашу. Однако ровно через пятнадцать минут после
четырехчасового технологического перерыва на предприятии
возобновлялись сложные испытания. Временной коридор общения
закрывался. Условились созвониться в понедельник, ибо испытания
длились трое суток: пятницу, субботу, воскресенье.
По дороге домой и весь новый день Мариаша находилась в счастливом состоянии. Неожиданным счастьем ни с кем не хотелось делиться. Оно копилось внутри Мариаши. Переполняясь им, Мариаша опасалась расплескать даже его малую толику.
На следующий день, в субботу, с утра, на город остервенело обрушился сплошной стеной осенний, похожий на проливной, дождь. Дождь напомнил Мариаше о лете. О трех днях съемок. Однажды над ними вприпрыжку промчался солнечный ливень. Группа смеялась, пережидая его в беседке, и все же слегка промокла. И директор, глядя на беседку из окна своего кабинета, смеялся вместе с ними. "Лето - это маленькая жизнь?.."
Мариаша быстро и решительно собралась. Вышла из подъезда. Ей было хорошо. Но настроение минувшего лета не возвращалось. Счастливая душа ее металась. Косой дождь наотмашь хлестал неизвестно в чем провинившийся перед ним город. Жесткие водяные струи зябкими брызгами отскакивали от асфальта.
Мариаша смотрела на город как бы со стороны, не замечая ни дождя, ни домов. Ее счастье грустило. Она торопила время и не знала, как дождаться понедельника.
Мариаша смотрела на город. По улице неслись потоки воды, чем-то напоминавшие разбушевавшиеся горные речушки. Троллейбусы плыли по мостовой, будто по руслу реки, чьи мутные воды плескались у бордюров-берегов.
Остановки, как причалы, обреченно принимали эти редкие в такую непогоду фантастические корабли.

8.

События последнего года дождливым субботним утром же закрутили Мариашу со скоростью сверхзвукового лайнера. Именно на нем, не успев и глазом моргнуть, в воскресенье Мариаше предстояло вылететь на другой край света вместе с какой-то важной международной экспедицией. Телевизионщикам требовалось фиксировать на пленку чуть ли не каждый "вдох-выдох" участников. Мариаша начальством не планировалась для этих съемок - но в пятницу ее коллега сломал ногу, а у Мариаши, единственной на тот момент журналистки, к счастью для канала, на котором она работала, оказались в порядке документы. Кроме визы, ничего не требовалось. Вопрос с визой неведомым Мариаше чудом решился в последние минуты перед отлетом.
Сидя на скамейке в аэропорту, Мариаша горестно глядела на сумку со спешно собранными вещами. И пятница, и суббота с ее неповторимым буйством стихии укатились в неведомую временную даль. Мариаша едва не заплакала, не сумев предупредить директора о своем неожиданном отбытии… Она отсутствовала две недели.
В других обстоятельствах такой поворот событий вместе с негаданным путешествием Мариаша посчитала бы необыкновенной благосклонностью судьбы….
Съемки были трудными и интересными. Все вокруг было интересным под горячим экваториальным небом. Но, обычно веселая и лучистая, Мариаша почти не улыбалась. Ей хотелось одного - сразу же, одномоментно, вдруг, оказаться не на теплом золотистом пляже с лениво накатывающимися на берег океанскими волнами, а в своей промозглой, стылой и оттого с каждым часом все более милой сердцу родной осени с дождями, с ее последними листьями, с потоками воды из низких тяжелых туч…
Мариаша не хотела ни загорать, ни купаться. Она то и дело нажимала кнопочки сотового телефона. Тщетно. Звонки падали в необслуживаемую зону.
И вот наконец еще одно, теперь уже в обратном порядке, мелькание транзитных аэропортов. Самолеты словно замирают в воздухе.

9.
В отсутствие Мариаши директор звонил ей на работу. Телефон то не отвечал, то был подолгу занят.
"Удача отвернулась от меня", - сетовал директор, окончательно решив, что, видимо, Мариаша исключительно сильно занята и оттого не созванивается с ним. Или ей мешает что-то другое.
Директор все время ждал звонка. Терпение иссякало. Он любил быстрые результаты, несмотря на кропотливость собственной профессии. Терпение иссякало. Тогда директор придумал "переключку".
Он представлял, как, дождавшись телефонного зова, тут же встретится с Мариашей. Однозначно отринув лишенные смысла условности - и кто их только выдумал! - директор решил говорить с нею прямо, без подтекстов и додумываний.
Обо всем.
Об их встрече. О Марианне. О ее планах. О своих планах относительно нее… Думал директор о Марианне очень хорошо. С некоторой недавней поры мысли его поминутно воспроизводили Марианну, ее голос, любимые словечки, смех, интонации.
Директор в который раз попытался представить начало разговора с Мариашей. Заволновался и не смог. Сильный, волевой человек терялся, сомневаясь в себе. Он по-прежнему называл ее Марианной. И не догадывался о том, что для него она уже стала, почти стала Мариашей. О существовании второго мягкого имени для любимых и близких людей директор тоже пока не подозревал.
Шли дни. Номера домашнего телефона Мариаши директор не знал. Но это не проблема. Не это его останавливало. Он не имел понятия о семейном положении Марианны - необыкновенной женщины, тонко осязающей его интонационное поле.
Женщины, с которой он случайно вроде бы познакомился и без которой теперь не мыслил своего дальнейшего присутствия в этом мире…Как бы ни жила она вне делового общения с ним - Мариаша должна быть в его жизни. В любом качестве, даже хотя бы только человеком для непростых телефонных разговоров…
Директор ждал звонка. Он был убежден в существовании вполне объяснимой причины его незвучания… Он такой, этот необыкновенный директор, -- участливый и чуткий. Астропсихолог в нем не ошиблась.
И вдруг!
"Когда позвонит, попрошу секретаря сказать, чтобы перезвонила через два часа. Якобы у меня совещание", - придумал директор не свойственный ему ход. И тут же ужаснулся собственной жестокости - сначала по отношению к Марианне. Потом уж по отношению к себе: "Два часа! Я не выдержу! Я не смогу так сказать! И вообще! Не делай того, чего сам же устыдишься и о чем будешь сожалеть…"
Подобно Мариаше, директор опасался принять одно отношение за другое. Да и то верно. Из чего он делает вывод о более чем деловом интересе к себе? Хотя словами порой выскажешь далеко не все.
Телефон зазвонил в восемь утра.
Директор, отрешенно смотревший в экран выключенного компьютера, бросился к аппарату, как к амбразуре, словно завершая бессмысленную атаку, которой не было.
Эмоциональный порыв в ту же секунду убедил его в правильности поступков - всех вместе и каждого в отдельности.
- Это я, - сказала Мариаша.
- Где ты была?
"В экспедиции", - так, набирая номер, собиралась она ответить на естественный в подобных случаях вопрос. Высказалось нечто потаенное:
- Я формировалась.
Внутренне напрягшись, директор, все еще не доверяя себе, перепроверил свое чувствование ее интонационного поля:
- Долго?
- Всю жизнь.
- Для кого?
- Для тебя… А что делал ты?
- Я ждал.
- …
- Я ждал… Я ждал, пока ты сформируешься. И формировался сам.
- Долго?
- Всю жизнь.
- …
- Э-эй… Ты слышишь? Я ждал тебя всю жизнь.
- Но ты же не подозревал о моем существовании.
- Я знал, что ты - есть.

Вернуться...

©"Mik..."

Любое коммерческое использование материалов без согласования с автором преследуется по закону об авторском праве Российской Федерации.