|
Не по дням, а по часам |
I Она приоткрыла глаза так, что между ней и миром осталась преграда: ее густые ресницы. Разглядеть предметы во всей их четкости было просто невозможно. Но размытая картина мира, состоящая из бликов и недосказанностей, нравилась ей гораздо больше, чем полноцветная. Ее звали Еленой, и каждое утро она просыпалась, будто впервые. Плохо помнила, то, что с ней происходило до пробуждения и весь последующий день она не жила, а старела, поэтому к ночи у нее начиналась предсмертная агония. Елена смотрела на свою комнату сквозь ресницы и думала, что утро сегодня махровое. Раздумья эти вскоре подтвердились, потому что ей удалось в него завернуться и почувствовать всей кожей его мягкую сущность. Но очень скоро утро начало тихонько колоться, и девочка, лежащая на кровати, поняла, что оно превращается в день. Открыв глаза широко и на этот раз до конца, Елена смогла осмотреться. Комната оказалась маленькой, с высоким беленым потолком, розовыми обоями и одним большим окном практически во всю стену. На полу в комнате валялись белые тетрадные листы, перечеркнутые крест-накрест губной помадой, пустые коробочки из-под дамских туфель, шляпок и прочей ерунды. Из стенного шкафчика осторожно выглядывали чулки. На пыльном столе возвышались две внушительные стопки книг. Елена поняла, что в одной (которая поменьше) находились прочитанные, а во второй те, которые следовало прочитать. Взяв верхнюю книгу, и даже не поинтересовавшись названием, девочка открыла ее на сто второй странице. Это были стихи: Ни черно-белых, ни цветных не видел снов. И ночи были мне невыносимы. Елена не знала, что такое сон, а с ночью была знакома только понаслышке, поэтому зевнула и захлопнула книгу. Гораздо больше ее привлекала небольшая записная книжечка, лежащая отдельно от остальных. Поскольку каждое утро нужно было начинать жизнь заново, Елена не могла запомнить имена и лица тех людей, с которыми ее сталкивали обстоятельства. По этой причине друзей у нее практически не было. Елена записывала имена в специальную книжечку зеленого переплета, пахнущую засахарившимся медом. Рядом с именами были вклеены фотографии. Елена уселась на не заправленную кровать и начала изучать свою книжечку. Здесь было очень много имен и пожелтевших снимков. Девочка читала и удивлялась: неужели всех она знает? А кто-то из них, возможно, был когда-то ей дорог. Когда-то, но только не сейчас. Сейчас Елену не трогало ни одно лицо из книжечки. Она перелистывала страницу за страницей, словно все это ее никак не касалось. Но самая последняя фотография, на которой была запечатлена немолодая темноволосая женщина, Елену все-таки поразила. Это фото было вклеено неправильно: головой вниз. Елене пришлось перевернуть книжечку, чтобы хорошенько разглядеть снимок. Этой женщине было около пятидесяти лет, уголки ее губ безрадостно уставились вниз, а во взгляде плескалось море отчаяния и страха. Кроме того, ее подбородок имел небольшую ямочку. Рядом с фотографией стояло три имени, первое из которых было зачеркнуто губной помадой, а третье расплылось, словно на него капнули водой. Елена поежилась от сквозняка: махровое утро растворилось в небытии, и теперь она сидела на кровати абсолютно голая. И если бы теперь кто-то вошел в комнату, он бы увидел девочку-подростка с неразвитой грудью и колючим телом. Захлопнув книжечку, Елена тряхнула своими волосами такими темными, словно в них поселилась ночь, и бросилась к шкафу одеваться. Но шкаф оказался пуст: в нем не было ничего, кроме уже упоминавшихся чулок, которые, как только Елена распахнула дверцу, упали на пол. Тогда девочка накинула на худенькие плечи простыню, вышла на лестничную площадку и позвонила в соседнюю квартиру. II Дверь открыл широкоплечий мужчина. На нем был синий, полинявший от времени, халат и почему-то зимняя кепка. Он имел заспанный вид и внушительную щетину на лице. - Здравствуйте, Евгений! - Елена прочла о нем в книжечке зеленого переплета, - вы не знаете, случайно, где моя одежда? - Та-ак... - устало потянул он в ответ и закрыл перед Еленой дверь. Но через несколько секунд дверь открылась снова. На этот раз мужчина оказался без кепки. Его глаза показались Елене похожими на два бутылочных осколка, в которых отразилось зареванное небо. На все вокруг Евгений смотрел как бы сквозь стекла очков, хотя никаких очков в действительности не носил. Так он и разглядывал окружающих через призму своего высокомерия, однако при этом других в свою душу пускать не собирался. Только Елена и была для него исключением, а, может, и нет. - Вчера, - театрально произнес Евгений, пытаясь напустить на себя равнодушие, - вы переезжали к одному господину, вывезли к нему всю свою одежду и кое-какие вещи. - Он мне должен был записку оставить? Или... Где я его найду? - Вы сами себе оставили записку. Вот она, - Евгений, продолжая играть в театр одного актера, протянул Елене аккуратно запечатанный конверт. Не удостоив Евгения взглядом, девочка выхватила из его рук послание самой себе, нетерпеливо надорвала конверт и бегло прочла написанное: "Еленочка! Это твоя судьба! Он шикарен! Переезжай к нему немедленно. Целую. Твоя Helen. P. S. Надеюсь, тебе он тоже окажется симпатичен." Далее прилагался адрес, имя и фотография. Елена подняла глаза на Евгения: - Так, я пошла? - Все-таки уедешь к этому типу? - где-то внутри Евгения начала закипать злоба. - Он же твоего мизинца не стоит! - А ты, видимо, хочешь, чтобы я осталась у тебя? - Я этого хочу уже три года. Но почему-то безрезультатно! Вспомни нашу свадьбу. Все было так хорошо. - Да, но ты не хотел, чтобы я менялась. Хотел, чтобы я оставалась статичной всю жизнь... Елена собралась уже спускаться вниз по лестнице, когда Евгений окликнул ее. - Не в простыне же ты пойдешь. Вчера ты оставила себе платье. Елена шагнула в его квартиру. На диване действительно лежало открытое летнее платьице. Совершенно не стесняясь своего спутника, Елена скинула с себя простыню и переоделась. Все это время Евгений стоял истуканом, прислонившись к дверному косяку. - От тебя пахнет медом, - только и смог проговорить он. Елена, не желая слушать его пустую болтовню, вышла из квартиры. Вскоре она оказалась на улице. Солнце настырно пыталось заглянуть ей в глаза, но Елена умело отводила взгляд в сторону. Она знала, что женщина, в глаза которой заглянуло солнце, становится слепой. III На пушистом газоне, прямо на центральной улице города, закинув руки за голову, лежал молодой человек. Он имел достаточно крупное телосложение и углубление на подбородке, словно был слеплен из глины, и тот, кто его лепил, на прощание припечатал в этом месте большим пальцем. Волосы его были цвета пожухшей осенней травы, а глаза настолько черны, что казалось, будто это и не глаза вовсе, а две глубокие впадины, не имеющие конца. Молодого человека совершенно не смущала стоящая рядом табличка, которая сообщала о том, что топтать газон запрещено, и толпа зевак, бурно обсуждавшая приключившийся инцидент. Наконец, пожилой мужчина отделился от орущей толпы, прошел на цыпочках по траве и оказался перед виновником беспорядков. - Молодой человек! Вам нехорошо, да? - Доброе утро! Нет. Почему вы так решили? Так хорошо мне не было никогда в жизни. - Тогда почему вы соизволите лежать на газоне? - Дело в том, что стоять на газоне я не люблю. А вот лежать - другое дело. Да вы тоже прилягте - трава такая мягкая! - Нет уж, извините... А с какой целью вы тут разлеглись? - Я? Наблюдаю полет ястреба. Мужчина поднял вверх голову, пощупал взглядом небесную синеву, и, не увидев там ничего, кроме белой стайки облаков, укоризненно сказал юноше: - Что ж вы мне голову морочите? Здесь не летают ястребы. Здесь вообще птиц нет. А вы хулиган! Вас нужно посадить в тюрьму! - произнося последние слова, он перешел на крик. Поскольку молодой человек никак не прореагировал на его замечание, мужчина пошел обратно к нетерпеливо ожидающим его людям. - Это просто сумасшедший! Говорит, что он ястреб. Толпа пришла в дикий восторг от такого заявления. - Сейчас мы вернем этого ястреба с небес на землю! - заорала какая-то женщина, энергично размахивая полиэтиленовым пакетом, зажатым в руке. В это время в небе начала кружить какая-то птица. Одно мгновение все взгляды были прикованы к ее гипнотическому полету. А когда люди посмотрели на газон, то никого там не увидели. IV С детской ладошки стремительно спикировала божья коровка. Белокурая девочка лет четырех стояла возле подъезда и широко раскрытыми глазами следила за полетом своей недавней пленницы. Божья коровка приземлилась прямо на плечо проходившей мимо Елены. - Девочка! Ты сделала мне больно! - вскричала Елена. - Это ты велела ей сесть на мое плечо? - Нет. Что вы? Она сама... Елена гневно взглянула на божью коровку, и та покорно перелетела обратно на ладошку белокурой девочке. - Играй с божьими коровками осторожно. Они воруют детские слезы, а потом опрокидывают их проливным дождем, и случается потоп, - нравоучительно произнесла Елена и скрылась в подъезде. Без особого труда найдя нужную ей квартиру, она нажала на кнопку звонка. - Войдите. Открыто! - раздалось в ответ. Елена толкнула дверь плечом и вошла. Она оказалась в прихожей, и тут же встретила миловидную девушку восемнадцати лет с черными, как ночное небо, волосами. В самых уголках ее зеленых глаз затаилось недовольство окружающим миром, а сами глаза походили на две спелые виноградины. Она была одета в открытое летнее платьице, которое было ей немного мало. Поздоровавшись с девушкой, Елена поняла, что это она сама, отраженная в большом старинном зеркале, которое висит на стене. Елена засмеялась своей ошибке и услышала, что ее зеркальное отражение тоже смеется. Так бы они и смеялись на два голоса, если бы не появился хозяин квартиры. Отражение заметило его первым, поэтому смущенно замолчало. Елена тоже поспешила стереть с лица улыбку и взглянула на мужчину. Лицо его было приятным, но не запоминающимся. Поэтому Елена и не стала напрягать зрительную память, а сразу сказала: - Вчера, кажется, я оставила у вас свои вещи, теперь хочу их забрать. - Но ведь ты хотела остаться у меня. - Я передумала. Мужчина посмотрел на Елену, и глаза его моментально наполнились грустью и отчаянием, которые даже начали выплескиваться на пол. - Вчера, - начала оправдываться Елена (все-таки у нее тоже было сердце), - вы были моей судьбой. Сегодня она у меня уже другая. Сейчас я соберу свои вещи, а вы отправите их ко мне домой. - Я все сделаю, как ты скажешь, - грусть и отчаяние перестали выплескиваться на пол, но ими все еще были полны глаза мужчины. - Знаешь, Валерий, - неожиданно для него и еще неожиданнее для себя произнесла Елена, - я хочу еще раз услышать, как скрипит твоя кровать. Из прихожей они прошли в комнату. Там стояла громоздкая старинная кровать. Елена повернулась лицом к Валерию, и в это время платье на ней лопнуло по швам. - У меня выросла грудь - только и всего, - пояснила она своему оторопевшему спутнику, - и упала на кровать, которая тут же ответила ей отчаянным скрипом. Через некоторое время растрепанная Елена попросила пить. Валерий сходил на кухню и принес ей стакан молока. Пока она пила, макая в стакан кончик языка, подобно кошке, он пытался достучаться до нее. - Ты скомкала мое сердце, а потом выбросила его в мусорное ведро, словно это клочок бумаги. - Ты говоришь, как мой бывший супруг. Правильно меня предупреждала мать, что во всех мужчинах я буду находить лишь его отражения. И когда найду первого не такого, как он, перестану просыпаться каждое утро, как будто первый раз. Елена надела свою юбку и кофточку. Они стояли в прихожей перед старинным зеркалом. - Ну, я же говорила, что ты всего лишь отражение моего бывшего мужа, - произнесла Елена. Валерий взглянул в зеркало, на которое указывала девушка, и своего двойника в нем не обнаружил. - Куда же он делся? - удивлению его не было предела. - Ты сам зеркальное отражение, шагнувшее в реальный мир. Твое место по ту сторону зеркала... Так ты не забудешь привезти мне вещи? Елена исчезла за дверью. Валерий несколько минут стоял истуканом, прислонившись к дверному косяку, а потом бросился к своей скрипучей кровати и уткнулся носом в красное пятно, которое оставила после себя на белой простыни Елена. От пятна пахло засахарившимся медом. V Молодой человек по имени Тимофей только что вернулся с улицы, где ему посчастливилось наблюдать полет ястреба. Теперь он сидел на диване и читал книгу. В книге были стихи какого-то не очень известного поэта. Ни черно-белых, ни цветных не видел снов. И ночи были мне невыносимы, Являясь частью жуткой пантомимы... Но дальше Тимофей дочитать не успел, потому что в дверь позвонили. На пороге стояла красивая девушка с волосами цвета того момента поздней ночи, когда добропорядочные люди спят, а недобропорядочные совершают свои преступления. - Здравствуйте! Меня зовут Елена. Я ищу женщину с тремя именами и бесконечной печалью во взгляде, - произнесла она с порога. - Это моя мать. - Я хочу увидеть ее, - обрадовалась Елена. - Она умерла несколько дней назад, и я уже успел ее похоронить. - Но ведь у нее три имени и, значит, три жизни. - Это была третья. Елена прошла в комнату, и села на диван. - Я познакомилась с ней на прошлой неделе. Сегодня она назначила мне встречу. Тимофей сел рядом с девушкой и погладил ямочку на своем подбородке. - Утром ее душа прилетала ко мне в виде ястреба. Я наблюдал за полетом этой птицы и читал послания, которые вычерчивали в небе ее крылья. - И что же она передала тебе? - Что сегодня ко мне придет девушка, которую нужно спасать. Но она не сказала, как именно нужно спасать. А сам я не умею... Елена закрыла лицо руками, и Тимофей увидел, как с ее подбородка бусинами начали скатываться слезы. Молодой человек подставил под Еленин подбородок ладонь, и когда из слез образовалась маленькая лужица, он выпил их все до единой капли. - У тебя сладкие слезы! - удивленно вскричал Тимофей, облизывая свою ладонь. - Я всегда плачу веселыми слезами и смеюсь печальным смехом. Такова моя природа. Хочешь ее переделать? - Да, - ответил Тимофей, и сам подивился решительности своего голоса. Елена взяла его за руку и вывела на улицу. Там их встретил ветер, который тут же начал заигрывать с девушкой, не обращая внимания на то, что она шла не одна. Ветер не боится ревнивых молодых людей. Он знает, что если кто-то и воспримет его шалости серьезно, то все равно ему не придет в голову вызвать на дуэль ветер. VI Когда они переступили порог Елениной квартиры, уже было темно. Пришлось задернуть шторы, потому что в окно своим единственным подслеповатым глазом уставился электрический фонарь. Конечно, Елене и Тимофею нечего было стыдиться, однако ночные фонари, заглядывающие в чужие окна, славились своей бурной фантазией. Уж сколько раз случалось, что выдуманные ими истории, которые они обычно нашептывают друг другу через электрические провода, принимались за чистую монету и ставили людей в неловкое положение. Вещи Елены уже были на месте, все аккуратно разложены по полочкам. Кроме того, в комнате был наведен порядок. Елена ничему не удивлялась: она знала, что это постарался Евгений, у которого был ключ от входной двери. Елена усадила Тимофея на диван, а сама ушла переодеваться. Когда она вернулась в длинном кремовом платье до пят и босиком, Тим увидел, что в ее черных, как ночное небо, убившее все свои звезды, волосах появился млечный путь. А глаза-виноградины немного потускнели. Тимофей и Елена сидели на диване друг против друга и упорно молчали. Как раз в это время появился Евгений. Теперь он был гладко выбрит, а его походка излучала уверенность в собственных силах. Казалось, что он готов совершить какой-то безумный по своей отчаянности поступок. Однако вся его решительность разбилась вдребезги о крепкую стену взгляда Елены. - Опять привела нового?! Когда же это кончится, в самом деле? - последнюю фразу Евгений произнес с трудом, потому что он задыхался от ярости. - Евгеша! Ты что, не видишь, что он мне в сыновья годится? - попыталась защитить Тимофея, но больше всего себя Елена. - Уже три года!.. - Евгений опустился на стул, - три года я пытаюсь вернуть тебя, вытащить из той бездны, в которую ты провалилась. Я убираюсь в твоей комнате, передаю утром записки тебе от самой себя. Глупо! Тимофей хотел что-то сказать, но Елена закрыла ему рот своей ладонью. - Лучше пошли пить кофе, - произнесла она абсолютно будничным тоном, и резко встала, откинув черно-белые струи волос с плечей на спину. И Тимофей, и Евгений как зачарованные, - оба смотрели на эти ее действия. В себя они смогли прийти только тогда, когда Елена скрылась на кухне. VII Все трое сидели за белым под мрамор столиком и пили из дымящихся чашек. Тимофей рассеяно смотрел на пар, и его сознание складывало из полупрозрачной субстанции какие-то затейливые фигуры. Сначала он увидел свою мать - женщину с тремя именами и невыразимой печалью во взгляде. Она посмотрела на сына, углы ее рта слегка дернулись, пытаясь образовать улыбку, но ничего кроме гримасы не вышло. Потом мать трансформировалась в Елену, и Тимофей долго не мог понять, кто из двух Елен настоящая - та, которая сидела рядом или та, которая парила над кофейной чашкой. Из задумчивости его вывел Евгений, который запел песню на каком-то незнакомом языке. - Что это с ним? - спросил Тим у Елены. - А! не обращай внимания. Он всегда пьянеет от кофе, - и уже совсем шепотом. - У каждого свои странности. В это время Евгений начал заплетающимся языком рассказывать историю своего унылого детства, и Тимофей с удивлением заметил, что изо рта его попахивает спиртом. - Тебе придется довести его до квартиры и уложить в постель, как маленького ребенка, - сказала Елена. Приподняв Евгения со стула под руки, Тимофей повел его, почти несопротивляющегося, куда было указано. Они шли обнявшись, как старинные приятели. В комнате у Евгения пахло неуютом и плесенью. Мебели здесь не было, кроме старого дивана без ножек, который стоял в самом центре. Возле дивана на полу валялась потертая овчина. Когда-то, видимо, ее цвет уместно было назвать белым, но теперь она походила, как осеннее небо, затянутое хмурыми тучами. Тимофей уложил бывшего мужа Елены на диван, и уже собрался уходить, но Евгений схватил его за руку. - Постой. Скажи мне, зачем ты связался с ней? - Это произошло само собой. Нас связала судьба. - Но я тоже связан с этой чертовкой! Она скомкала мое сердце, а потом выбросила его в мусорное ведро, словно это клочок бумаги. И так она поступает с каждым. Я бы давно убил ее, но что толку? Утром она родится снова. Ты ведь знаешь, что каждый день эта жестокая девчонка начинает жить заново так, словно, прежняя жизнь ее не устраивает? Все сначала, с чистого листа... - И давно это у нее? - С того момента, как она ушла от меня. Тимофей не хотел заглядывать в чужую жизнь и в чужое прошлое, поэтому распрощался и поскорее ушел. А Евгений тут же захрапел на своем старом диване без ножек. Возможно, во сне он увидел свою смерть, улыбнувшуюся ему со дна какого-то глубокого спокойного озера, а, может, ему вообще ничего не приснилось. VIII Когда Тимофей вернулся, день полностью выжил из волос Елены ночь, а пространство лица начали завоевывать морщины. - Прочти мне что-нибудь, - сказала Елена, указывая на верхнюю книгу большой стопки. Тимофей открыл наугад. И начал читать вслух. Ни черно-белых, ни цветных не видел снов. И ночи были мне невыносимы, Являясь частью жуткой пантомимы деревья пальцами скреблись в мое окно. И новый день начать никак не удавалось - его старательно закрашивала ночь. Быть может, разноцветить мир она не прочь, но краска черная в насмешку ей досталась. Я очень долго мучился ночами, пока не надоумили меня, что человеку смертному нельзя увидеть сон открытыми глазами. - Ты не видишь снов? - спросил он у Елены так, словно это было продолжением стихотворения. - Нет. Зато я вижу смерть. - Какая она? - Мы уже стали с ней подругами. Она простая. Она проще, чем жизнь. Вдруг Тимофей встал перед Еленой на колени, а она погладила своей морщинистой рукой его голову. - Хочешь, я всегда буду с тобой? Мы будем вместе просыпаться и вставать. Ты будешь мне дочерью, сестрой, женой и, наконец, матерью... - Знаешь, Тим, мне очень холодно. Наверное, это сквозняк. Будь добр, закрой дверь. Тимофей встал, закрыл дверь и вернулся обратно. - Я всегда умираю в одиночестве. Никто еще этого не видел. На самом деле смерть страшна... Поезжай домой. Завтра я смогу прийти к тебе. Нужно только записать твое имя и твой адрес, а то я забуду. Тимофей ничего не ответил. Полчаса они провели так: Елена сидела на кровати и обнимала голову Тимофея, стоящего на коленях. Они ни разу не шелохнулись, словно два изваяния, высеченные их цельного куска мрамора. Наконец Елена закашлялась, и Тимофею пришлось уложить ее на кровать. Он очень бережно раздел Елену и накрыл одеялом. - Мне холодно, - прошептала она, - ляг рядом. Может, твои объятья помогут мне согреться? Обняв Елену, Тимофей почувствовал, каким маленьким и беспомощным сделалось ее тело. Длинные, седые пряди волос разметались на подушке, а лицо посреди них было таким белым, словно на него пролили молоко. Рядом с Тимофеем лежала старуха, дыхание ее было прерывистым и после каждого выдоха казалось, что сил вдохнуть у нее уже не будет. - Ты первый, кто видит мою смерть, - одними губами сказала Елена, не глядя на Тимофея, а глядя в безучастный ко всему происходящему потолок. - Что ж... Познакомься - это моя смерть. Не слишком хорошая наперсница, но она умеет хранить секреты... Знаешь, мне уже тепло, потому что с одной стороны ты обнимаешь меня, а с другой она. Обе стрелки часов, как продиктовал им заводной механизм, подошли к цифре двенадцать. В это мгновение Еленино сердце остановилось. Тимофей почувствовал это сразу, потому что стало очень тихо, словно вместе с ее сердцем остановилось все вокруг. Ямочка на подбородке Тимофея вмиг наполнилась слезами (он всегда собирал туда свои слезы). Но ему не хотелось расставаться с Еленой. Он продолжал лежать рядом, обхватив руками ее тело, на которое подышала смерть. Через несколько секунд младший брат смерти сон подлетел к Тимофею и увел с собой туда, где забываются все земные дела. IX Они распахнули глаза одновременно. У нее под веками оказались зеленые виноградины, у него - черные, глубокие тоннели. Сначала они не осознали, что пришли в реальность вместе. Он первым почувствовал, что не один. Взглянув на лежащую рядом, Тимофей увидел девушку примерно своего возраста с цветом волос знаменитого "Квадрата" Малевича. Она тоже взглянула на него, заметила ямочку на подбородке и провела по ней пальчиком. - У тебя на подбородке пупок! - улыбнулась Елена, но, заметив, что Тимофей смущен, она начала звонко и заразительно смеяться. Он смеялся вместе с ней. Внезапно Елена встала на кровати в полный рост. Тимофей опять было смутился, на этот раз от ее наготы, но она накинула на свои маленькие плечи махровое утро и завернулась в него, словно это было одеяло. - Тим, представляешь?! Я видела сегодня сон. Только ты не смейся, ладно?.. Поляна, море цветов, и я среди них. Всего лишь маленькая ромашка со снежно-белыми лепестками и солнечной серединкой. Со мной разговаривал ветер. Он шептал мне столько милых глупостей... - Ты снова родилась? А я думал, что больше никогда не увижу тебя такой. - Смерть не скоро ко мне теперь придет. Тебе удалось отогнать ее. Кому, как не ей знать, что третий лишний? Окно было распахнуто настежь. Иногда в него залетали птицы. Елена сидела на кровати и пыталась поймать их руками. Тимофей лежал рядом и просто любовался ее движениями. Наконец она спрыгнула на пол, взяла со стола книжечку зеленого переплета и выбросила ее в мусорное ведро. На кухне Елена поставила чайник, а пока он закипал, сделала попытку собрать по кусочкам все прожитые дни: что-то вспомнилось, что-то нет, но ее это нисколечко не огорчило - просто сейчас ей было достаточно того, что на кухне закипал чайник. 2001 - 2002
|
| Вернуться... |
| Берестова Анна |
| "Mik..." |
| Любое коммерческое использование материалов без согласования с автором преследуется по закону об авторском праве Российской Федерации. |