|
Пойдём со мною в горы... (мемуары) |
С Александром Михайловичем Филипповым я впервые встретился в конце октября 1977 года. Этому предшествовало неожиданное знакомство с моей однокурсницей по самолётостроительному факультету Новосибирского электротехнического института Леной Шибаевой. Узнав, что я летом побывал в альплагере, она сама подошла ко мне: - Вас, кажется, Борис зовут? Меня зовут Лена, я слышала, что Вы летом были в альплагере, я тоже была в лагере, но только туристском, и у меня есть к Вам разговор или, можно сказать, предложение. В разговоре выяснилось, что Лена тоже хочет заняться альпинизмом, но по статистике в Советском Союзе в год в среднем погибает примерно 20 альпинистов, а в 1976 году эта "норма" оказалась превышена в 6 раз. В результате где-то на очень высоком уровне были приняты драконовские меры: отменены все сборы и всякая самодеятельность, была оставлена единственная возможность повышать альпинистскую квалификацию - в базовых лагерях с конца мая по сентябрь. - Ну, так что теперь, всё остальное время не ходить в горы? - резюмировала Лена, побывавшая летом в горно-спортивном лагере НЭТИ "Эрлагол" на Алтае, где сходила в турпоход. Оказалось, что НЭТИ имеет один из самых крупных турклубов Новосибирска, и собственную маршрутно-квалификационную комиссию. Председателем турклуба и МКК является один человек - кандидат в мастера спорта Александр Михайлович Филиппов, который сейчас начал организовывать семинар инструкторов лыжного туризма, а на ноябрь намечает поход на Восточный Алтай. Выяснилось также, что туристы НЭТИ постоянно ходят в горы, а предложение Лены состояло в том, чтобы в течение года ходить в походы с туристами, а летом - в альплагерь После этого мы неоднократно ходили в походы выходного дня под руководством опытного туриста Вити Абрамова. А когда на слёте "Золотая осень" утром мы вылезли из палаток, то увидели, что осень уже вовсе не зоолотая, а, наоборот, алюминиевая Я долго не решаюсь идти в поход во время учёбы, которую боюсь запустить, но в какой-то момент не выдерживаю и прихожу в переполненное помещение турклуба на чердачном этаже второго учебного корпуса. - Где можно в поход записаться? - спрашиваю я первого попавшегося парня в старенькой штормовке. - Послушай! А что же ты раньше-то ушами хлопал? - почему-то радостно отвечает весёлый незнакомец моего возраста и показывает на стол, за которым сидит крепкий коренастый мужчина с большими залысинами на голове и смеющимися глазами. Это и есть Александр Михайлович Филиппов. - Постой, постой - бормочет он, - если опыт есть, то возьмём. - Я был в альплагере в июне прошлого года, у меня восхождение на пик Коптау, это выше 4000 метров и ещё - перевал Тагильцева, то и другое - категория "1б". - Ну, так это летом, а то - зима! - возражает он, но тут же кричит: - Э, Дмитриев, у тебя мужиков не хватает - вот тебе кадр! К нам подходит слегка сутулый весёлый парень, друзья его почему-то зовут Звёздный. - Третьим будешь! - утвердительно говорит он. А вторым парнем в группе оказывается мой однокурсник с "Прочности летательных аппаратов" Виталька Сачков, который подружившись с одноклассницей Шибаевой - веснушчатой Леной Астапенковой, записался вместе с ней в группу Звёздного. Четвёртый парень появляется дней за пять до похода - худой, высокий и узколицый Володя Герасимович. Наконец, уже перед самым походом находится ещё один участник - Андрей Изотов. Андрей степенно входит в Ленину комнату общаги, и мы знакомимся. - Кто-нибудь поможет мне с лыжами, а то с теми, на которые рассчитывал, получился прокол? - спрашивает он невозмутимо. Я, вспомнив, что какие-то лыжи под названием "Лесные" стоят в моей комнате, обратился за помощью к Вите Измайлову, всеми уважаемому альпинисту, который зачастую появлялся у своих одногруппников, в комнате с которыми жил и я. Получив лыжи так быстро, Андрей повеселел, и мы разговорились. Как и у Лены, у него имеется эрлагольский опыт походов. И вот после ночёвки в добротной таёжной избе у Каракольских озёр мы поднимаемся на перевал Багаташ. Высота - около двух километров над уровнем моря. Оглядываясь назад, мы видим великолепный заснеженный пейзаж. Горы, горы, горы... Синие горы разных оттенков. Насчитываем пять рядов гор, чем дальше, тем синева светлее. Кое-где видны обветренные каменные массивы, гольцы. Где-то далеко внизу остались долины рек, лес Возникает ощущение, что мы поднялись уже выше всех других гор. Наш путь лежит в верховья реки Угул Когда мы вышли на маршрут, то оказалось, что с нами идёт ещё один мужчина - сам Филиппов, который осуществляет общее руководство всеми группами в рамках семинара инструкторов лыжного туризма. В соседней группе, возглавляемой серьёзным мужиком Александром Лаврухиным отличался бойкий, уверенный в себе новичок - Миша Мельников, который в избе у Каракольских озёр заметил на дужке котла с чаем чей-то носок Представляете, какие носки бывают в походе? - А ведь мог бы и упасть! - восторженно воскликнул Мишка, отбрасывая этот духовитый предмет. Когда чай был допит, второй носок обнаружился на дне котелка Однажды утром Андрей Изотов, дежуривший у костра, увидел, что палатка изнутри осветилась, и в ней замелькали тени. Это вспыхнул лапник, который мы набивали на снег для ночёвки Здесь нужно пояснить организацию нашего ночлега. У нас не было спальников на гагачьем пуху. Зато была палатка с печкой. Палатка - это брезентовый шатёр без дна, а печка - жестяная коробка, размером 40o30o50, которая ставится на дюралевую лавинную лопату в ногах спящих. В крыше палатки имеется обшитое стеклотканью отверстие для трубы. Каждый по очереди примерно по часу дежурит у печки: подбрасывает дрова и топит снег для завтрака. Для этого с вечера нужно найти сухую достаточно мощную лесину, свалить её, распилить на чурбаки, расколоть и сложить в поленницу прямо в палатке. Колка дров - самая приятное занятие на морозе, согревает как ни что другое. Ведь к вечеру-то все мы - вспотевшие до последней степени от трудов праведных. Вообще, после остановки на ночлёг мы сначала довольно долго пляшем на рыхлом снегу прямо в лыжах, чтобы утрамбовать площадку для палатки. Потом ломаем кедровый лапник от разных деревьев, чтобы не погубить ни одного дерева и с силой набиваем лапник на подготовленное место. После этого стелим полиэтилен, ставим палатку, кто-то растапливает печку. Пока дежурные готовят ужин, девушки стелят спальные мешки на коврики (тогда пенополиуретана не было, и мы изготавливали коврики сами, обшивая кусочки пенопласта). Теперь остаётся прогнать сомнения, что дрова в печке будут гореть в отличие от предыдущей ночёвки, когда приходилось всё время дуть в печку, мёрзнуть и задыхаться от дыма. Всё! Можно приступать к блаженству ужина В ту ночь мы спали особенно сладко, потому что капитально до этого намаялись. Именно поэтому Андрей Изотов, пожалев Свету Курбакову, заложил в печку побольше дров и отправился разводить костёр, не тревожа спящую напарницу, а лапник у печки возьми да вспыхни, то ли от перегрева, то ли от искры. - Вставай, горим!!! - отчаянно закричал проснувшийся первым Герасимович. Вскочив, я ощутил, что в палатке становится жарко, как в преисподней. Схватив чей-то вибрам, я стал неистово колотить им по огню, заодно превращая палатку в газовую камеру. Сбив пламя, я, схватившись за уши, выкатился из палатки, крыша которой стала похожа на худое решето, и с ужасом понял, что не могу дышать. При попытке сделать вдох лишь раздавался звук, похожий на икание. - Ленка!!! - закричала Шибаева Астапенковой, которая была у нас за доктора и что-то такое даже умела. Но я уже справился сам. Если у Вас случился дыхательный спазм, и Вы не можете дышать, правило первое: не паниковать, правило второе: не дышать. Да-да! Расслабьтесь, передохните, и Вы почувствуете, что дыхание уже помаленьку начало восстанавливаться, главное не пытайтесь опережать события Ну, всё, слава Богу, отпустило Этот поход мне запомнился шокирующе тяжёлым рюкзаком. В альплагере такого не было, а в лыжный поход я по неопытности набрал много лишнего А ещё после похода я познакомился с таким явлением, как "яма" желудка От Филиппова в ноябрьском походе я узнал, что он прошлой зимой отруководил лыжной "пятёркой", то есть походом высшей категории сложности, и что у него - серьёзные планы по развитию туризма в НЭТИ. В новый поход, теперь уже второй категории, под Белуху под руководством очень душевного человека Сергея Безденежных в конце января - начале февраля 1978 года Михалыч не советовал идти ни Изотову, ни мне по одной и той же причине. В ноябре Андрея подводила правая коленка, а меня - левая, но сложилось так, что и я и Андрей всё-таки пошли. Когда мы вышли из заснеженного посёлка Тюнгур, морозяка стоял великолепный. На реке Кучерла нам встретилась группа нашего большого туриста Сергея Бабурченкова с обмороженными дочерна лицами. "Как хорошо, что мы взяли маски" - подумал я. - Как хорошо, что мы маски взяли! - сказала Лена. Между прочим, в этом походе имели место интересные ситуации В поисках перевала мы круто поднимались по правому склону Кучерлы вдоль глубокого узкого распадка. По руслу притока мы не шли потому, что там то и дело наблюдались серьёзные сбросы высоты с ледопадами, а распадок, вдоль которого мы продвигались, представлял из себя почти каньон. Было ужасно скользко, фирн твёрдый, как асфальт. Эрзац-кошки, приобретённые в Бийске практически не помогали. "Здесь бы настоящие альпинистские кошки не помешали, как тогда в прошлом году на леднике Северный ТЭУ", - подумал я и тут же вспомнил как тащили Валеру Ковенского. Он был инструктором в группе значкистов. Показывая приёмы самостраховки ледорубом на леднике Крошка, он чересчур разогнался в кошках вниз, и торможения не получилось. Лёд скрежетал о штычок и клювик ледоруба, но скорость нарастала, и Валерий, потеряв управление и всё более разгоняясь, покатился, расшибаясь обо все камни на леднике. По рассказу свидетеля - Александра Шевелёва, который порой заменял нам тренера в альпсекции НЭТИ, а здесь был одним из значкистов, делавшим третий спортивный разряд, на огромной скорости Ковенский врезавшись в здоровенный каменный валун на краю обрыва приостановился, но группа подбежать к нему не успела. Уже в бессознательном состоянии он свалился с обрыва и его понесло дальше. Когда беднягу наконец вынесло на пологий участок, альпинист страшно корчился в судорогах, как в предсмертной агонии. К счастью оказавшаяся в отряде, профессиональный врач Людмила, поплевав на ладони, всадила в него несколько инъекций то ли долорила, то ли спалмогила, ну, в общем какой-то наркотик, и в результате Ковенский не погиб болевого шока. Мы тащили Валерия на носилках, изготовленных из четырёх ледорубов и репшнуров. Он был весь переломан. Присутствующий при этом мастер спорта Владимир Кельберг сообщал кому-то по рации, что позвоночник пострадавшего находится в страшном состоянии. Мне не забыть изуродованного лица Ковенского: правая половина стёсана до кости, кажется, вместе с вытекшим глазом. При этом, как это ни удивительно, он пришёл в сознание, и чудом уцелевшие губы шептали: "Спасибо спасибо", - когда Людмила прикладывала новые тампоны к оголённым кровавым мышцам на его лице. - Вот так! - сказала инструктор Михалёва из Ленинграда, - ледовые занятия переносятся на завтра. Будем отрабатывать страховку и самостраховку, а сегодня - спасательные работы! Очнутся от воспоминаний меня заставил давний знакомый Лены большой юморист Лёша Пугачёв, который продвигался метрах в тридцати левее меня. К низу его рюкзака была привязана жестяная печка, уже изрядно покорёженная в результате многочисленных падений. "Велик и могуч русский язык!" - подумал я выслушивая немыслимые словесные обороты, в которых поминался то ли Кащей Бессмертный, то ли его родители. А дальше произошло вот что. Обогнав Лёшу, я увидел, что ледяное, присыпанное снегом русло ручья справа теперь стало ровным, и по нему внизу спокойно идут Лена Шибаева и Андрей Изотов. Они достаточно далеко от меня, но к ним ведёт красивый ровный склон, по которому можно съехать на пятой точке. Отвязав от пояса верёвку, к концу которой были привязаны лыжи, с криком: "Привет!", - я отпустил их. Лыжи юркнули вниз и исчезли из виду. - Эй, ты что!!! Кончай!!! - закричала Лена. - Я к вам! - весело крикнул я, садясь на пятую точку, слегка удивлённый изменившимся лицом Лены. И вот тут-то Андрей, невозмутимо покрутив пальцем у виска, предложил: - Ну, давай, давай сигай, - наверно думая, что я шучу. Моментально протрезвев и что-то пробормотав про "проклятых перестраховщиков", я аккуратно полез вниз вперёд и левее. - Посмотри, где ты хотел съехать! - сказала Лена, когда я подошёл к коллегам по походу. Я оглянулся и обмер. Пологий склон, по которому я начал было скользить, внезапно обрывался двадцатиметровым каменным обрывом, имеющим большие острые выступы. Когда я оторвал от них зачарованный взор, то обнаружил, что никого рядом со мной уже нет. "Лыжи!!!" - мелькнула страшная мысль. Носки моих лыж были вдребезги разбиты о лёд. Такая же участь постигла и лыжи Светы, которая выпустила их случайно. Стоял сорокаградусный мороз, вечером под руководством Сергея Безденежных, мы чинили наши лыжи ледово-бинтовым способом, и тут вдруг послышался слегка хрипловатый смех Андрея: - А здорово ты всё-таки сегодня хотел прокатиться! На следующий день, обнаружив, что наверху прохода нет, Сергей повёл группу сначала вниз, а потом на ночёвку к Кучерлинским озёрам. От озёр на другой день была предпринята вторая попытка подъёма на хребет вдоль точно такого же распадка, как и в прошлый раз, и в этот раз я всё-таки слетел Не удержавшись на гладком обветренном склоне, я поскользил к обрыву, предпринимая тщетные попытки задержаться. Поняв, что гладкий фирн не даёт мне никаких шансов, я успел представить, что сейчас может произойти, и от страха во мне всё съёжилось в комок. Однако, этот обрыв оказался не такой убойный и высокий, как тот позавчерашний и, заработав синяки с ушибами и несильно побив кинокамеру под телогрейкой, я, спустя секунды, вклинившись в какой-то куст, остановился. В глазах слегка двоилось. Рядом никого не было, и минуты три, совершенно обалдевший, я сидел и радовался жизни пока не ощутил приятный острый запах чёрной смородины, в куст которой я въехал. Свете повезло меньше, часа через два она, прилично шваркнувшись о дерево, громко охнула. - Света! Кости целы? - крикнул я, подбегая к ней. - Уйди! - только и ответила мне Света, а вечером призналась: - От такого вопроса мне убить тебя захотелось! Наш руководитель Сергей Безденежных отморозил пальцы на правой руке. - Это у меня не в первый раз, - сообщил он вполне равнодушно. У Андрея разболелась коленка, и он туго перевязав её бинтом, шёл почти на прямой ноге. Меньше всех досталось Герасимовичу, Шибаевой и одногруппнику Андрея Славику Протасову. А маршрут мы так и не прошли: потеряв время на ориентирование, руководитель принял решение возвращаться той же дорогой в Тюнгур. Сам же поход, не смотря на мороз, показался мне намного легче ноябрьского. Вот, с таким багажом я подошёл к знаменитому инструкторскому майскому походу, подробная летопись которого размещена на сайте Проза.Ру О предстоящем походе Филиппов впервые заговорил уже через пару-тройку недель после окончания февральского путешествия. На одну из тренировок по совершенно раскисшему снегу я увлёк с собой одногруппников Витю Князева и Веру Хвоину. Витя-то со мной бывал на альпинистских слётах, а для Веры всё было внове, ей всё страшно понравилось, и она радостно сообщила, что теперь точно пойдёт в поход. "Ну, наконец-то!" - подумал я, - "А то я и староста группы и белая ворона одновременно" На 1 - 2 мая, как и в прошлом году, я выехал с альпинистами на скальные тренировки в Тутальское на реку Томь. Теперь я чувствовал себя на отвесных стенах куда более уверенно, чем год назад. А 5 мая 1978 года мы, шестнадцать студентов Новосибирского электротехнического института, под руководством Александра Михайловича радостно покидали Новосибирск, отправляясь в поход по Алтаю. Летом нам предстояло работать инструкторами в "Эрлаголе" и водить по горам таких же студентов. Поход планировался на десять дней Один из читателей моей Летописи посоветовал явно указать ошибки, совершенные в этом походе и их причины. Ну, что ж, попробуем. Согласно описания 77 маршрута - его пешеходной части была присвоена третья категория сложности. Разумеется речь не шла о межсезонье. В межсезонье всё сложнее, и кроме того все сто процентов участников в этом случае должны были иметь опыт участия в походах не менее второй категории. Но такой опыт имели лишь единицы. Руководитель, являясь одновременно и председателем маршрутно-квалификационной комиссии турклуба НЭТИ, не смотря на межсезонье, оформил поход как второй, а не третьей категории, а контрольно-спасательная служба хотя и со скрипом согласилась с этим. Но даже, если это поход второй категории, в условиях межсезонья все участники должны иметь опыт не ниже первой категории. А если бы не было межсезонья, то допускалось тридцать процентов участников с опытом походов выходного дня. Фактически же семь из семнадцати человек не имели опыта даже "единички". Вероятно, злую шутку сыграл с Александром Михайловичем его личный большой опыт. Опыт руководителя лыжных походов высшей категории сложности, опыт кандидата в мастера спорта. Пешая "двоечка" на фоне зимней "пятёрки" наверно казалась ему несерьёзной. - После зимнего похода летний кажется прогулкой по саду - сказал как-то Юра Бондаренко, прошедший с Михалычем "пятёрку" по Уссурийской тайге. Мы же - будущие инструктора все трудности воспринимали как необходимые испытания, как экзамены, которые надо непременно сдать. Конечно же, группа должна была иметь карты на весь маршрут, а не ограничиваться купленной в "Союзпечати" примитивной схемой 77 маршрута, хотя нужно отметить, что добыть нормальные карты в то время было весьма сложно. Безусловно, должны были быть предусмотрены варианты схода с маршрута, запасные варианты. Необходимо было проверить готовность каждого участника к походу, тем более, в межсезонье. Один из читателей мне написал следующее: "Поход был организован безобразно. Впрочем, многие походы именно так и организуются. Идут на лавиноопасный склон, потому что сроки поджимают. Выходят на ледовый склон в одной кошке, потому что вторую дома забыли. Падают с катамарана на ровном месте, потому что накануне выпили лишнего и всю ночь горланили песни у костра. И т.д. и т.п. А потом уцелевшие участники волокут тяжеленные памятники на место гибели товарищей и искренне считают, что совершают что-то героическое. По моему скромному мнению все это - форма трусости. Когда человек боится выступить в защиту товарища, ответить хаму-начальнику, дать по морде хулигану, он уходит в горы и корчит из себя героя там. Потому что у гор и воды нет наглой ухмыляющейся хари, и потому там очень легко быть смелым". Согласен: бывает, конечно, и так, но к нам это никакого отношения не имело. Мы шли в поход с целью подготовки к будущей работе с людьми в горах, а не с целью сбежать от опостылевшей обыденности. Александр Михайлович был для нас большим авторитетом, как отец родной. Уже потом с высоты собственного опыта я осознал, что необходимо было вовремя сокращать маршрут, хотя бы по реке Уймень. Заслуженный мастер спорта России Валерий Говор по этому поводу пишет: "По сути, гибель в ловушке - это нелепость, стечение обстоятельств, немного неопытность, больше усталость, голодание, нервозность, невнимательность и недооценка опасности хождения по живому куруму - это следствие срыва контрольных сроков <>. В принципе за не возврат из Чебдара после ошибки, нес ответственность только руководитель, да и за то что не знал, что такое каньон Чебдара - тоже он, да и за то, что был самым старшим и должен быть самым разумным. Я сознательно упускаю момент летального исхода - это следствие, тут в принципе он виноват только в том, что вы все туда попали. А природа построила классическую ловушку" Что касается неудачно выбранных сроков похода, о чём пишут некоторые читатели, то существовало два варианта: первый - идти в поход после студенческой сессии вплотную к открытию "Эрлагола", второй - в мае, чтобы ещё успеть подготовиться к этой самой сессии В следующем, 1979 году, Филиппов снова повёл инструкторский поход в мае, выбрав Казахстанский Баянаул, где межсезонье уже практически закончилось, и всё прошло замечательно. Ну а мы пошли в поход третьей категории сложности, усложнённой межсезоньем, оформленный как поход второй категории и имея в группе почти половину новичков. При этом мы чувствовали себя не просто туристами, а будущими инструкторами, готовыми к любым неожиданностям походной жизни. Уже на второй день похода, 8 мая 1978 года, начались ошибки. Уйти вместо притока Абаш к притоку Каяс, имея на руках гидросхему района кажется совершенно невозможным, тем не менее это произошло, и в результате здесь мы потеряли полдня. 10 мая - проскочили поворот на перевал Сайгонош, потеряв двое (!) суток, так как на другой день за границей леса попали в белую мглу, которая была бы не так страшна под Сайгоношем - не тот рельеф. 13 мая - потеряли не менее трёх часов, сделав лишнюю петлю в верховьях реки Тюрдем. 15 мая - не стали сокращать маршрут по реке Уймень, хотя этот вариант явно напрашивался. В этот же день, много времени и сил потратив на тропёжку и не заметив, что Андрей Изотов уснул, пошли дальше без него, потом около двух часов его дожидались, к счастью при хорошей погоде. Впоследствии многие говорили, что это ЧП было знаком свыше, который мы не поняли. 16 мая - вместо того, что бы идти на перевал Штатив через Сумультинский хребет в лоб, сначала ушли влево, потеряв не менее трёх часов. 17 мая - из-за обильного снегопада пришлось встать на ночёвку на два с лишним часа раньше, чем обычно. 18 мая - окончательно сошли с тропы 77 маршрута, взяв водораздел в верховьях Самурлу правее и уйдя вниз вдоль реки Самурлу, верховья которой следовало обходить слева. 19 мая - последовало решение руководителя сокращать маршрут и спускаться вдоль рек Самурлу - Чебдар - Башкаус - Чулышман, но нужно было знать, что Чебдарское ущелье на значительном протяжении непроходимо и по заключению спасательной службы является самым гиблым местом района. 20 мая - роковая ошибка: сход с потерявшейся конной тропы, которая уходила наискосок вверх, и продолжение пути по низу ущелья. 21 мая - закончился контрольный срок. 22 мая - не смотря на продолжающиеся каньоны и травмы участников, продолжаем идти по дну ущелья. 23 мая - гибель участника. А если бы группа шла компактно, может быть Андрея удалось бы спасти. Всё Руководитель, отправив тройку парней за помощью принял решение остановиться и дожидаться спасателей. Позже он мотивировал своё решение тем, что обессиленные, измученные голодом травмированные участники похода не могли транспортировать тело погибшего товарища по непроходимым местам, а оставлять его на съедение зверям тоже было нельзя. Опасности закончились, началось муторное ожидание. Единственное, что теперь оставалось руководителю - не допустить окончательной деморализации группы. С этой задачей Филиппов справился. Тем временем три наших товарища продолжали продвигаться вниз по ущелью. А теперь откроем дневник Сергея Ульянова, записи в котором были прекращены в середине похода, а возобновлены сразу же после трагедии. Вот он - маленький потёртый блокнотик, в походе ему досталось, он был подмочен и подсушен, что-то стёрлось, но всё-таки разобрать записанное можно. 23/V-78г. Около 1700 прижало Андрея, сердце не бьётся, нет дыхания. Начали искусственное дыхание. Вот уже 30 минут нет пульса. Нас: Дерябина Сергея, Мишку (нашего начальника) и меня, Ульянова Сергея направили до деревни. Вышли в 1730, дошли до непроходимых прижимов, времени 2100, готовимся к ночёвке, костёрчик. Завтра на заре решим, куда идти. 24/V-78г., 910. Крапива уже сварилась. У нас при себе ложка соли, 1 коробок спичек и больше ничего кроме 2х спальных мешков, полиэтилена, рюкзака, накидки, 2х кружек и 3х ложек. Да одежда на себе. Нам необходимо как можно скорее придти в деревню. Вчера прошли километр или 1,5. сегодня полезем вверх. В 950 - вышли. Идём вверх с небольшими перекурами. 1130 - Сидим и едим какую-то траву. Погода гнусная, только что прошёл дождь, сейчас светит солнце. В этот день мы поднялись на отрог и спустились с другой стороны к притоку р.Чебдар. 25/V-78г. С утра сварили крапиву и ревень с черемшой, и попили чай из бадана. По нашим расчётам до деревни 15 - 17 км. Решили переправляться через реку (Караган - Б.С.) и идти верхом до Чебдара. 1005 Сейчас выходим, от голода и усталости немного качает. Пошли вверх, спустились вниз, пересекли левый приток Чебдара и пошли вверх. 1730 - над нами пролетел вертолёт в направлении востока. 1745 - наткнулись на тропу, идём вверх, прошли километров 5, повернули назад и спустились к реке. Здесь в 6ти угольном домике ночуем. 26/V-78г. Утро ясное, солнечное, сейчас пьём чай и идём до деревни. Около 1200 дошли до избы пастухов, поели, умылись. Говорят, должна быть машина На этом записи обрываются. После нормальной еды у всех троих случилось сильнейшее расстройство желудка. Когда же парни добрались до Балыкчи, то им не сразу удалось дозвониться до горно-алтайской спасательной службы. А когда дозвонились, услышали ответ: - Группа уже обнаружена. Ждите. Идём ставить памятник. Июнь 1980 года. В июне 1980 году, я повёл группу из четырёх человек к месту трагедии - ставить памятную плиту. Встретив на маршруте старую алтайку, я спросил у неё, куда идёт вон та тропа от этой избы на Карагане, показав на эту тропу рукой. - К устью Самурлу, там лабаз - ответила алтайка, не слезая с лошади и попыхивая папиросой. Это была та самая тропа, с которой мы роковым образом сошли 20 мая 1978 года. Минут тридцать я стоял на этой тропе и с тоской во взоре смотрел как красиво и плавно она уходит вправо вверх Как дорого иногда стоят самые, казалось бы, простые ошибки! Я собирался пройти по всему маршруту, разумеется не допуская прежних промахов, но когда мы устанавливали плиту, Сергей Буряков получил травму. Он пробивал шлямбуром дыру в скале, от молотка слетела стружка и глубоко вонзилась ему в плечо, могло начаться заражение Пришлось возвращаться в Балыкчу тем же путём. Пробив четыре дыры, мы вцементировали в них болты головками внутрь, надели на них плиту по угловым её отверстиям и, закрутив гайки и сбив резьбу, залепили концы болтов остатками цемента. Сфотографировавшись при помощи автоспуска, мы допили остатки водки, разбавленной компотом из жимолости и, скорбно постояв минуты три, двинулись в обратный путь. Далее произошло то, что бывает в фантастических рассказах. Ровно через час мы снова очутились у обелиска. - Это место нас не отпускает, остаёмся здесь! - почему-то весело сказал Буряков, мягко переступая с ноги на ногу. - Ни за что бы не подумала, что такое возможно - подавлено прошептала Света Курбакова. - А если бы мы вон туда пошли, то вообще бы - хана! - разгорячённо произнес Юра Князев, показывая рукой влево. Я хотел было пошутить, что нас леший кружит, но вместо этого озарённый внезапной догадкой, выхватил из кармана рюкзака большой блокнот и стал рисовать схему вчерашнего пути: - Смотрите! Мы вчера шли по конной тропе, потом в поисках воды свернули в левую ложбину и, пройдя по ней километра полтора, увидев слева скалы, пошли к ним. Здесь и заночевали. Установив плиту, мы пошли назад тем же путём, но взяли правее и замкнули кольцо. Вот! - И куда мы сейчас пойдём? - с сомнением спросил Юра. - Именно туда, куда ты показал, но там не "хана", а как раз то, что нам надо. Но только когда мы вышли на мощную конную тропу напряжение спало, и все сомнения окончательно развеялись До похода дискутировалось два варианта установки памятной плиты: внизу у места трагедии, куда никто не залазит, даже охотники, и наверху - у конных троп, где памятник люди будут видеть, но, понятно, это далековато от места трагедии. Точку поставил туман, который плотной белой стеной застыл над ущельем, намертво загородив нам путь. Но стоило нам установить плиту, туман, как по мановению волшебной палочки, развеялся, и километрах в трёх от насстали видны Караганские ворота: высоченные, обрывистые берега реки Караган у слияния с Чебдаром и за ними - отвесная стена правого берега самого Чебдара. Страшно хотелось побывать внизу ущелья, но нельзя было рисковать травми-рованным Сергеем. Оставалось только сфотографировать открывшийся вид и скорее возвращаться. Я подумал: "Да, плиту мы установили, но запланированный маршрут не прошли, один участник травмирован, а напоследок ещё я так сориентировался, что впору и умом тронуться. А позади у меня вообще-то два лыжных руководства по Алтаю: первой и второй категории, зимнее восхождение на пик Черского на Хамар-Дабане да ещё и инструкторская работа в "Эрлаголе" Так имею ли я право в кого-то другого бросить камень за плохое руководство походом? Думаю, что нет". В следующем, 1981, году инструкторский поход второй категории сложности организовывал и проводил я. Инструкторов для "Эрлагола" тогда готовилось много, и ещё один инструкторский поход, правда, первой категории, вёл Володя Коботов. Ну, конечно, Ардальоныч шёл на пещеры в верховьях Каракокши, а в группе у него были спeлики. Оказавшись на месте Филиппова, который после увольнения из НЭТИ организовывал туризм в НИИ автоматических приборов, я придвинул сроки похода вплотную к открытию лагеря, а в качестве маршрута выбрал стасемидесятикилометровый кольцевой переход с максимальным пересечением участков, по которым предстояло потом водить походы моим подопечным. - Фирма-а! - сказали мне в маршрутно-квалификационной комисси, выпуская на маршрут, - а может всё-таки сократим - многовато ведь? - Но ведь со мной идут будущие инструктора, и у всех есть опыт "единички" либо пешей либо горной! - убеждённо возразил я. Я постарался учесть и чужие и свои прежние ошибки, и поход получился замечательный хотя и не такой уж простой. Но об этом как-нибудь в другой раз
|
| Вернуться... |
| Скворцов Борис |
| "Mik..." |
| Любое коммерческое использование материалов без согласования с автором преследуется по закону об авторском праве Российской Федерации. |