|
Путь к Эльдорадо |
Теперь он знал: дар мага капризен, изменчив, хрупок. То, что удалось
сделать однажды, в таком-то месте, в такое-то время, в другой раз может не
получиться. Просто другая констелляция событий, другое состояние - и птичка не хочет вылетать. Это мучило его тем сильнее, чем большие возможности в себе он открывал - о, он был достаточно самокритичен, но, черт возьми, иногда всё же удавалось нечто особенное - да вот хотя бы "Ворон" или "Колокола" - славные вещи, ей-богу, это настоящая поэзия! Но он-то знал, как никто, сколько образов и грёз остались невоплощёнными, попросту ускользнули с кончика пера, как лёгкие феи, сотканные из лучей света. И никогда, никогда уже больше не увидеть их! Только воображение помогало восполнить эти улетевшие видения, но у воображения тоже были свои пределы. Поэма "Аль-Аарааф", вся написанная на предельном усилии воображения, решительно не получилась - ни воображение, ни едва поспевающий за ним разум не смогли справиться с поставленной задачей. Явившийся ему в откровении мир Иножизни - Иноразума не удалось удержать в сознании - он улетел, как сон. Он ведь сам написал в "Поэтическом принципе": "Существуют грезы необычайной хрупкости, которые не являются мыслями и для которых я пока ещё считаю совершенно невозможным подобрать слова. Я употребляю слово грезы наудачу, просто потому, что надо же их как-то называть; но то, что этим словом обозначают обычно, даже отдалённо не похоже на эти легчайшие из теней. Они кажутся мне порождениями скорее души, чем разума. Они возникают (увы! как редко!) только в пору полнейшего покоя - совершенного телесного и душевного здоровья - и в те мгновения, когда границы яви сливаются с границами царства снов Временами я верю в возможность словесного воплощенияэтих неуловимых грез я научился по своей воле удерживать миг, о котором говорил" Ах, как трудно удержать этот миг! Духовное прозрение подобно вспышке особого зрения, выходящего за границы пяти органов чувств - когда-нибудь наука найдет для него имя, но каково первооткрывателю О, если бы он мог воскликнуть, как Фауст: "Остановись, мгновенье, ты прекрасно!" Если бы он мог одним волшебным прыжком очутиться в блаженной стране Эльдорадо, куда всегда, всегда была устремлена его душа! С уходом Вирджинии его уже ничего не связывало с этим миром - только постылое тело да память О, как мучительно он пытался поймать и воплотить ее ускользающий облик - всё было тщетно. "Улялюм", "Аннабел Ли" - всё это лишь тени любимого образа, навсегда ушедшего от него. Только в смерти обретёт он его вновь Кто же он, столь странно посетивший этот мир? Поэт-мистагог, певец недостижимой Красоты? Вечный рыцарь, странствующий по миру в поисках Эльдорадо - волшебной страны мечты? Да, он написал своё "Эльдорадо" - но как горек этот неожиданно вырвавшийся конец стихотворения! Рыцарь, весел и смел, Ехал вдаль, песню пел, И в жару, и в ночную прохладу. Долог был его путь, И нельзя отдохнуть, Если ищешь страну Эльдорадо. Но с годами устал, Стар и болен он стал, Омрачённое сердце не радо. Не нашёл он вдали Той желанной земли, Что похожа на Эльдорадо. И когда он, без сил, Пылким духом остыл, Тень явилась, как призрак из Ада. И спросил он у ней: "Как найти мне верней Ту страну, что зовут Эльдорадо?" "За грядой Лунных Гор, Где зияет простор, Вниз, в Долину туманного Ада, Путь держи ты смелей За мечтою своей, Если хочешь найти Эльдорадо!" Безмерно уставший, опустошенный, с угасающим сознанием, он присел на скамью в балтиморском парке в осенний октябрьский день - и вдруг услышал нежный, сладостный голос Вирджинии: "Иди ко мне! Я здесь!" Сетка алмазных бликов в его глазах закружилась, и, уходя вслед за ней по спирали всё выше и выше, он успел краешком улетающего сознания услышать блаженное: "Love forever!" - "Любовь навеки!" 23 февраля 2002 г.
|
| Вернуться... |
| Каганов Владимир |
| "Mik..." |
| Любое коммерческое использование материалов без согласования с автором преследуется по закону об авторском праве Российской Федерации. |